Уильям снова вздрогнул, когда позади раздался хруст ломающейся ветки. Он резко повернулся на скамейке и обомлел.
В нескольких шагах позади него в одной ночной рубашке и накинутом поверх шелковом белоснежном пеньюаре, с распушенными волосами, которые переливались серебристыми прядями, и обращенным к нему лицом стоял предмет всех его мечтаний.
— Шарлотта… — изумленно простонал Уильям, чувствуя, как сердце его замирает под ее пристальным взглядом. — Что ты тут делаешь?
Она встрепенулась, но не отвела взгляд, а обхватила себя руками и чуть ниже опустила голову.
— Я увидела, как ты пришел сюда, и… тоже захотела подышать свежим воздухом. Можно, я присяду рядом с тобой?
Волосы на затылке встали дыбом, едва он представил себе, как Шарлотта, едва одетая и с распущенными волосами, которые перекинула через правое плечо, подходит и садится рядом с ним.
— Да, конечно, — сказал он, и словно в тумане увидел, как она подходит, подходит невероятно близко. — С-садись…
Лунный свет падал на ее шелковый пеньюар, который облегал ее тело, как вторая кожа, обрисовав не только линию бедер и тонкую талию, но и высокую грудь с темными сосками, которые проступали сквозь почти прозрачную ткань ее ночного одеяния.
Боже правый!
Шарлотта присела рядом с ним, стараясь не смотреть на него, потому что боялась растерять все мысли, которые не давали ей покоя.
Ей не просто не спалось. Она места себе не находила не только с тех пор, как после пикника возле этого самого озера что-то изменилось. Вид встревоженного и напряженного Уильяма беспокоил ее гораздо сильнее, чем даже собственные переживания. Его будто подменили. Даже на ужине после пикника он вел себя скованно, мало говорил и почти все время молчал, погрузившись в долгие раздумья. Она испытывала желание прямо спросить его, в чем дело, но… не рискнула. Может, это она чем-то рассердила его?
Но нет, потому что на прогулке сегодня днем к руинам и обратно, он… Он все время был рядом с ней, а потом конец даже взял ее за руку. И сердце ее едва не упало к его ногам, когда стало очевидно, что не она отвратила его от себя. Это был единственный раз, когда он коснулся ее после того поцелуя, которым приветствовал ее в своем доме. Он больше не пытался найти с ней встречу, даже не пытался поцеловать. И это рукопожатие в конце прогулки… как будто дало ей слабую надежду на то, что она все еще хоть что-то значит для него. Значит даже после того, что ему много лет назад разбили сердце без права на исцеление.
И вот теперь он сидел тут в полном одиночестве. Ушел после ужина, ушел так легко, будто их больше ничего не связывало.
Время пребывания в Эжуорт-парке неумолимо закончилось. Завтра она уедет домой и… И возможно, он закончит свою глупую затею, которая началась с таких невероятных событий. Она говорила, что должна будет отказать ему. Возможно, он придет, чтобы услышать ее слова, но Шарлотта пребывала в настоящем ужасе… Потому что не представляла, как откажет ему.
Ей отвели спальню, которую она делила с Прюденс. Сестра легла и уже блаженно спала, не ведая ни о какой мирской суете, а Шарлотта стояла у окна и не могла пошевелиться до тех пор, пока не увидела, как к озеру приближается одинокая высокая фигура. И только ткань белоснежной рубашки белым пятном выделяла его в темноте ночи, притягивая ее взгляд, как магнит. Поэтому она и пришла сюда. Не могла не прийти. Не могла больше делать вид, будто всё это не важно для нее. Очень важно, так важно, что она хотела понять, что с ним не так. И что ей теперь делать.
— Почему ты здесь? — осторожно спросила Шарлотта, украдкой взглянув на него и отметив, как ссадина и синяк на его лице полностью зажили.
Его густые волосы взлохматились и мягкими прядями падали на широкий лоб. Глаза мерцали, прикованные к ней. Лицо застывшее, суровое, будто высеченное из мрамора, и сосредоточенное. Льняная ткань расстегнутой на несколько верхних пуговиц рубашки, концами скрываясь в поясе черных бриджей, прилипла к его груди, будоража воображение и напоминая о том, что на самом деле скрывается под ней. К чему она прижималась несколько дней назад.
— Не спалось, — ответил он уклончиво, не спуская с нее взгляда. — А ты почему здесь?
Она откинулась на спинку скамьи и ответила так же тихо, как будто боялась звука собственного голоса.
Боялась, что всё это развеется, и она потеряет его.
— Не спалось.
Подняв лицо к небесам, она всматривалась в звездное небо, а Уильям не мог оторвать взгляд от ее профиля, глядя на губы, которые мечтал зацеловать до полусмерти.
Вздохнув, Шарлотта снова взглянула на него.