Внутри нее что-то замерло, как будто земля перестала вращаться вокруг солнца, а потом взорвалось, обдав ее такой горячие волной, что она сперва задохнулась, а потом утонула от обрушившегося на нее блаженства, которое окатило каждый уголок ее трясущегося тела. Она непроизвольно сжала бедра, будто могла остановить его, бросила вниз руку и схватила его за запястье. Но даже это не остановило его, потому что, словно не замечая этого, Уильям продолжил свои невероятные ласки и…
Это было… так невероятно, так невыносимо и прекрасно, что она едва не расплакалась. Шарлотта прижималась к нему и сотрясалась, понимая, что мир рассыпался на тысячи частей, и она уже никогда не соберет эти части вместе. Потому что теперь была отмечена им до конца жизни.
Уильям лежал рядом, нежно целуя ее в щеку, будто пытался успокоить, пока горячие, высокие волны не схлынули, пока она не смогла выровнять дыхание и вернуться к реальности. Тогда он поднял голову, заглянул ей в глаза и… И улыбнулся ей. С такой теплотой и нежностью, явив ей ямочку на левой щеке, что у нее заболело сердце.
Он быстро поцеловал ее в лоб и убрал руку.
— Спасибо, — шепнул Уильям, обняв ее и продолжая лежать рядом с ней.
Она боялась разрыдаться.
Закрыв глаза, Шарлотта прижалась лбом его теплого плеча, которое пахло им самим.
— За что?
Он вздохнул и зарылся лицом ей в волосы. Боже правый, Уильям был потрясен не меньше, чем Шарлотта, которая получила первое в своей жизни наслаждение. Никогда еще ему не доставляло такого удовольствия ласкать женщину. Ласкать Шарлотту. Он много раз думал о том, каково это будет, когда она окажется в его объятиях. Ему хотелось еще столько всего показать ей, разделить с ней. Было просто удивительно видеть, как она реагирует, как она трепещет, как в порыве отчаяния ласкает его и целует в ответ. Самые завораживающие поцелуи в его жизни.
Без которых он уже не мог жить, не мог представить свой день.
— За то, что позволила мне это, — прошептал Уильям вдыхая ее до боли нежный аромат сирени и жасмина.
Позволила то, что связало теперь их вместе навеки.
Шарлотта зажмурилась, но так и не смогла остановить еще одну слезинку, которая скатилась из-под закрытого века и потерялась в густых волосах. Ее душило такое отчаяние, такой страх, что она уже не представляла, как теперь будет жить дальше.
О том, чтобы вернуться к прежней жизни, не могло быть и речи.
Уильям повернул голову, быстро поцеловал ее в щеку и приподнялся, расправляя подол ее юбки. И не мог насмотреться на милое, раскрасневшееся и покрытое легкой испариной лицо, которое лежало прямо перед ним, а ее голова покоилась у него в локте.
— Моя матушка приглашает вас через пару дней в наш загородный дом на выходные. Скажи, что вы приедете. Я хочу, чтобы ты приехала. Скажи, что придешь.
Шарлотта боялась дышать, боялась посмотреть на него. Потому что знала, что он может увидеть в ней то, что она больше не могла скрывать от него.
Как она могла отказать ему? Тем более теперь.
Как она могла теперь жить без него? Тем более теперь, когда его стало слишком много в ее жизни.
— Да, приедем, — пробормотала она, отчаянно сдерживая себя. — Я приеду.
И да хранит ее Господь!
Глава 19
Уильям помог ей встать и одеться, а потом настоял на том, чтобы проводить ее домой. И ничего не хотел слышать о том, чтобы отпустить ее одну. Зайдя в гардеробную, он нашел там чистую рубашку, жилет и сюртук, оделся и вышел к ней. Они спустились вниз вместе. Ее горничная ждала их в холле. Только не это волновало его. Шарлотта притихла и выглядела так, будто с ней произошло что-то… страшное.
Он был уверен, что доставил ей удовольствие, но снова это могло обернуться против него. Каждый раз, когда Уильям думал, что вот уже приблизился к ней, она отдалялась от него еще больше. И это не на шутку напугало его. Явно не инцидент с ним расстроил ее, и тем более ласки, которые он подарил ей. Его снова охватил страх. Сможет он когда-нибудь понять ее и ее сердце?
Пока они ехали к ней домой, он смотрел на нее и ощущал, как в груди растет тревога. Ему вдруг стало все равно, что с ними едет ее горничная. Было слишком невыносимо отпускать Шарлотту такой… подавленной и несчастной. Особенно после того, что произошло.