— Максимум три дня на притирку. Если что-то пойдет не так — я морально готов дать тебе пять дней в том случае, если что-то в тебе сломается. А пока тебе действительно стоит поговорить с нашими специалистами. Кирилл тебе расскажет, кто ты есть, Игнатьев вроде бы разобрался с тем, как ты функционируешь, а потому поможет тебе справиться с лечением. И ремонтом, как это ни прискорбно.
— Так я киборг? — кашлянув, спросил я.
— Ага, отчасти, — подтвердил полковник. — В этом ничего страшного нет. Я не вижу, во всяком случае. Сделали тебя на совесть, подлатали, заменили, дополнили. Все должно работать, как часы.
— Только шестеренки пока с заусенками, — я помахал рукой и снова поморщился от скрипа. — Ситуация, конечно, пугающая, — еще раз посмотрев на кадр с разрушенным городом, я вздрогнул. Международный конфликт уже назрел и готов развернуться в самом неожиданном для этого месте. — Что-то хорошее вообще происходило за последние недели?
— Нет, — ожидаемо ответил полковник. — Страна в напряжении. Положение повышенной готовности введено по всей территории. Все другие проблемы забыты сразу же.
— Еще бы!
— Ну и тот напор, с которым на нас сразу же набросились, тоже дает определенную пищу для размышлений. Надеюсь, ты понимаешь, о чем я?
— Не очень, полковник.
— Взрыв, грохот которого слышала почти вся страна, случился ночью. Через полчаса поблизости к месту взрыва стали появляться первые войска.
— Наши? — уточнил я.
— Одновременно с «не нашими». Я не буду называть, кто именно там оказался первым, но конфликт имел все шансы перерасти в горячий.
— Всего за полчаса… черт! — воскликнул я. — Это же невероятно быстро, надо было ловить момент или уже быть в воздухе…
— Вот именно. Но, к сожалению, все это укладывается в стандартные нормативы. И хотя имела место небольшая перестрелка с пятью ранеными, до полноценного конфликта было решено не доводить. А по итогу весь мир сейчас пережевывает происходящее, нагнетая обстановку. Самое популярное мнение — что мы сделали такое оружие, аналогов которому нет в мире. И оно же само бахнуло у нас под носом. Диверсию все, разумеется, исключают. Ее не могло быть просто потому, что мы сами во всем виноваты.
— Ага, как всегда, — скептически заметил я.
— Ладно, разберемся, — отмахнулся полковник. — Но свои основные надежды я возлагаю на тебя. И, кстати, еще вопрос о твоей памяти: что последнее ты помнишь? Или у тебя хронологическая каша в голове?
— Помню работу. Старую. Квартиру. Увольнение, как переехал. И все.
— Угу, — тут же закивал Королев. — Ладно, не помнишь и будет. Перезнакомишься заново с теми людьми, кого ты уже когда-то знал. Может, уже тут и вспомнишь чего, пока горячие парни на границе опять стрелять не начали.
Происходящее мне откровенно не нравилось. Еще мне не нравилось и то, что придется отвечать за происходящее. Что ответственность за то, чего я не помню, уже возложили на меня одного.
— Иди пока к Кириллу, — вздохнул полковник, почти мгновенно приняв усталый вид. — А дальше как пойдет. Иногда мне кажется, — добавил он, когда я уже стоял в дверях, — что наш отдел совершенно не в силах что-либо контролировать.
Глава 4
Я совершенно не знал полковника Королева. И потому, когда впервые услышал его звание, то сразу же представил его таким сильным и волевым, грозным — как в фильме Аватар, например. Жесткий парень, несмотря на возраст.
Вероятно, когда-то он и был таким, но сейчас недели давления сделали свое дело и в кабинете сидел человек если не сломленный, то очень к этому близкий. И это самым неприятным образом тоже давило на меня, потому что теперь я ощущал какую-то дополнительную ответственность за все происходящее.
Как ни странно, но не за страну и события в Питере, а именно за то, чтобы полковник выглядел достойно, а не измотанно и устало. Ну, и еще Ливанова мне очень сильно хотелось заткнуть. Во всех смыслах.
Поэтому я поспешил обратно к Кириллу, который до сих пор находился один в своей лаборатории, изучая показания таблиц и графиков. Услышав мои шаги, он спешно развернулся, но не стал закрывать окна на мониторе, а только лишь ткнул пальцем:
— Тебе это будет интересно, — он опередил почти все мои вопросы, тут же заинтересовав меня ломаной линией на расчерченном графике.
— И что это такое? — меня больше заинтересовал скачок, который выделялся на фоне прочих неровностей раза в три или четыре увеличенной высотой.
— Активность организма, — пробормотал Кирилл, а потом посмотрел на меня снизу вверх.
Выглядел он при этом довольно забавно — как школьник, который дает ответ, заведомо зная, что тот неверен. Я уставился на специалиста, дожидаясь, когда тот ответит нормально.