Лучше узнать Гайдара Борису Ефимовичу помог эпизод с решением вопроса подъема Чебоксарского водохранилища. Вопрос этот продавливало промышленное лобби в правительстве, против чего выступало руководство Нижнего Новгорода, опасаясь затопления города и заболачивания Волги. Егор вел совещание быстро и жестко и, выслушав аргументы участников, коротко и категорично подвел его итоги: «Водохранилище поднимать не будем. Решение принято». (Это та самая история, когда Немцов безуспешно пытался «отблагодарить» Егора бутылкой арзамасской водки и еще некоторыми дарами региона, чем вызвал его страшный гнев.)
Дружба, взаимная тяга, приязнь между ними появились не сразу. Но появившись, уже не уходили никогда. Отношения не прерывались до конца жизни Гайдара.
А тогда, в 1996-м, Гайдар поехал к Немцову в Нижний Новгород – уговаривать его стать кандидатом от демократов. Немцов отказался. Возможно, не верил в свою победу. Не верил в то, что голоса демократических избирателей не будут раздроблены. Главное же, на что намекнул Гайдар в выступлении на политсовете ДВР 24 февраля 1996 года, «нет ни у кого сомнения в том, что Немцов, конечно же, согласился бы баллотироваться, если бы Явлинский поддержал его кандидатуру».
Тогда еще Гайдар считал кандидатуру Ельцина абсолютно непроходной.
После президентских выборов Гайдар признается: «Теперь могу сознаться: я не верил, что Черномырдин или Немцов сумеют всерьез конкурировать с Зюгановым. Должно быть, и они не верили… Я был в отчаянии!»
В отчаянии был не только Егор. Многие не понимали, каким образом Ельцин за считаные месяцы сможет поднять свой рейтинг, завоевать доверие. Соответственно, многие не понимали, что же будет со страной, если на выборах победит Зюганов. Второй вариант – отмена выборов – был ничем не лучше, а может быть, и хуже. Исторический разговор на политсовете партии состоялся в марте 1996 года. Чубайс убеждал, что выборы может выиграть только Ельцин. Сергей Адамович Ковалев говорил, что начавший войну в Чечне Ельцин не может быть кандидатом «Демократического выбора». Гайдар поддержал Чубайса, и его голос оказался решающим. Но было видно, как нелегко далось ему это решение…
Тяжелый момент переживал и сам Борис Николаевич: «С таким грузом моральной ответственности было очень нелегко идти на второй срок… Наина очень не хотела моего выдвижения. Да и меня самого постоянные стрессы совершенно измотали, выжали все соки… Может быть, впервые в жизни я вдруг ощутил себя в полной политической изоляции. Дело было даже не в трехпроцентном рейтинге… а в том, что перестал чувствовать поддержку тех, с кем начинал свою политическую карьеру, с кем шел на первые депутатские и потом на президентские выборы. Интеллигенция, политики-демократы, журналисты – мои союзники, моя неизменная опора – как будто отошли от меня. Одни из-за войны в Чечне, другие из-за неожиданных и громких отставок, третьи – неудовлетворенные общим ходом развития нашей страны.
…Но было у меня интуитивное чувство: эти люди готовы объединиться, они по-прежнему мои союзники, только нужно эту объединяющую всех идею найти!»
Этот драматический эпизод в отношениях с Ельциным сам Егор подробно описал в своей книге «Дни поражений и побед».
«…Кульминация кризиса власти Ельцина – события в Первомайском (описываемые события произошли в 10-х числах января 1996-го. – А. К., Б. М.).
Еще до начала событий я уехал на дачу, решил немного поработать, попросил секретаря без крайней необходимости не звонить. И всё же звонок с работы, испуганный голос моего секретаря Леночки: только что по телевизору передали, что террористы в Первомайском предложили освободить заложников, если их согласятся заменить собой Гайдар, Явлинский или Лебедь. Журналисты требуют комментариев. К этому времени мне ясно – отряд Радуева решено уничтожить, не считаясь ни с чем. Тем не менее, если есть хоть какая-то возможность ограничить число жертв, спасти мирных людей, этим надо воспользоваться. Захватываю с собой вещи, мчусь на работу. Пытаюсь дозвониться до Барсукова (директора ФСБ. – А. К., Б. М.) – не соединяют, прошу ему передать, что, на мой взгляд, предложение боевиков надо принимать вне зависимости от того, что они собираются делать дальше. Звоню руководству Генерального штаба, ключевым сотрудникам Администрации президента. По реакции чувствую – заложников уже похоронили.