В декабре 1999 года умер Тимур Аркадьевич Гайдар, отец Егора. Умер от тяжелой, скоротечной болезни. Врачам в военном госпитале в Серебряном переулке не удалось спасти его жизнь.
По завещанию Тимура его прах был развеян над любимым домом, над главным местом последних лет его жизни – в Красновидове. Это сделали Егор и его сын Петр, с вертолета. Военный караул, стоявший у дома, проводил контр-адмирала Гайдара прощальными залпами.
Наступила эпоха «после дефолта». На посту премьера Примакова сменил Степашин, Степашина – Путин.
Рассчитывая в 1999 году на реформаторский рывок после выборов в новую Думу, Гайдар осознавал, что время «старых демократов» уходит – в том смысле, что массовый избиратель за них не проголосует. А для реального участия в политике, считал Егор, нужна парламентская фракция. К тому же забрезжила надежда на объединение демократов и предъявление публике их «единого» лица. В случае коалиции «Правое дело» это были Борис Немцов, Борис Федоров, Ирина Хакамада, Егор Гайдар. И всегда стоявший чуть в стороне, «за сценой», Анатолий Чубайс.
Сформированный в результате избирательный блок «Союз правых сил» (впоследствии ставший партией) шел на парламентские выборы под лозунгом «Кириенко в Думу, Путина – в президенты». Получая за счет этого дополнительных избирателей, правда, не вполне или совсем не своих. Кроме того, Сергей Кириенко участвовал в кампании по выборам мэра Москвы. Да, неудачно, но это была первая кампания нового типа – развеселая, игровая, яркая, при поддержке тех, кого спустя более чем десять лет назовут «креативным классом» (руководителем предвыборного штаба Кириенко стал галерист Марат Гельман).
Ожидания Гайдара были самыми благостными. Если победа СПС состоится, говорил он, и «если в результате следующего президентского цикла не произойдет чего-нибудь катастрофического или очень плохого, я буду более чем удовлетворен своим положением в обществе, в науке, в жизни».
И здесь нужно сказать несколько слов о том, кем же считали реформаторы, либералы или демократы нового президента Владимира Путина в первые годы его правления. Это не такой простой вопрос, каким может показаться вначале.
В то время Путин оценивался как возможный проводник их программы, разработанной еще в 90-е. Идея получить в качестве союзника молодого и энергичного претендента на пост будущего президента естественным образом увлекала реформаторов. Сомнения «старых демократов» по поводу Путина и его жизни в КГБ до 90-х с порога отметались. Ведь забрезжила надежда на появление нового «окна возможностей», рестарта недоделанных реформ.
Либералы (или все-таки демократы?) тогда искренне считали Владимира Путина партнером. Сергей Васильев оценивал свои тогдашние впечатления: «Мы были знакомы (с Путиным. – А. К., Б. М.) с 1990 года по офису Собчака. Уже тогда он выглядел сильным технократом». И главное: «Путин вообще считался членом команды – не только федеральной, но и питерской».
«Членом команды» они его считали – вот это, наверное, самая точная характеристика.
Да, Гайдар в этот момент предпочитал двигаться в партийном фарватере. В декабре в одном из интервью он рассказал о «своем» Путине. «Мы много раз встречались, когда я работал в правительстве, а он в мэрии Санкт-Петербурга… Не могу сказать, что я его хорошо знаю. Анатолий Борисович знает его хорошо», – переводил стрелки Егор. Однако оговорился: «Власть – это такая штука, которая меняет человека. Довольно здорово меняет».
Чубайс занялся дополнительным экономическим образованием Путина, для чего были мобилизованы питерские либералы Алексей Кудрин и Андрей Илларионов. Кроме того, Чубайс пытался сформировать команду неформальных советников. Евгений Ясин рассказывал: Путин «был мне абсолютно безразличен. Я с ним встречался, мы были знакомы, но никаких личных отношений… И тут приглашает меня Чубайс. Вместе со мной пришли два моих боевых заместителя прошлого состава Министерства экономики – Сергей Игнатьев и Сергей Васильев. Чубайс говорит: договорились с новым премьер-министром, что мы сотрудничаем, и я прошу вас оказать ему помощь».