2. Белый мрамор.
Вэндал сидел на террасе своего особняка. Окружали его гладко выстреженные декоративные кусты, деревья, надалеко пристроился цветочный сад Элен. Хоть он и был довольно черствым человеком, но природу он обожал. Может, потому что был очень любознательным. В детстве он хотел знать обо всем, что попадалось ему на глаза и не мог ограничиться беглым осмотром чего-либо, ибо тут же начинал гадать: "Интересно, как называется это растение? Ядовитое ли оно? " Поэтому мать не удивлялась, если находила его уткнувшегося носом в цветущий куст. Сильный ветер лишь слегка покачивал его кресло-качалку. Перед его лицом клубился дым. Но не от табака, нет. Это был горячий, лиственный чай, пар от которого оставался на усах Вэндала, но тут же остывал из-за холодного ветра. Волосы его были собраны в аккуратный конский хвост, а тело облегал не теплый, но выглаженный коричневый халат, ткань которого была исписана иероглифами. Он встал, подойдя к одному из своих недавно посаженных деревьев. Это дерево было любимым в его саду, поэтому оно было бережно окружено маленьким самодельным заборчиком. Ветер. Деревце надломилось. Вспышка, настроение Вэндала резко сменилось на агрессивное, он не в силах управлять собой. Такие перепады настроения случались почти каждый день, но за ними всегда следовал результат. Вэндал просунул руку в свой халат к амулету, который висел у него на груди, и прокрутил на нем один из драгоценных камней. Тучи начали расходиться в небе, луч солнца упал точно на надломленное дерево. На лице Вэндала растянулась та самая холодная ухмылка. *** Он поднял голову вверх из-за шума самолета и прислонил руку к амулету. Почему? Когда он пользовался, всегда случалось несчастье. Большое или маленькое - не столь важно. Несчастье. Этот амулет был размером со всю его грудь и сделан из самых дорогих и редких камней всего мира, а то, что оно передавалось по наследству - только накидывало на него цену. Он обладал несокрушимой магией. Самолет пошел по наклонной прямо в землю. Вспыхнул. С невероятной силой врезался в район, где обычно гуляла Элен. Земля около дома лишь слегка содрогнулась. Вэнделу осталось только ждать. Он знал, что если побежит искать Элен - соседи пустят слухи, а если она жива - обязательно вернется. Он сел на свое кресло, снова взяв в руку кружку чая, стал пить и наблюдать за светящимся под солнцем деревцем. *** Элен с девочкой на руках стала бежать сквозь толпу орущих голов. Девочка же следом постоянно твердила ей на ухо: "МАМА! МОЯ МАМА БЫЛА В САМОЛЕТЕ! МАМА!" Все это сводило Элен с ума. А еще сильнее трупы людей. Некоторых людей растоптали, а некоторых разорвало на части прямо у самолета. Наиболее ей запомнился момент, где оторванная рука человека лежала, словно указывая пальцем на голову, лежащую на земле, мол: "Смотри, это моя." Элен старалась закрывать девочке глаза, толкая прохожих. Ты можешь разглядеть хоть одного здесь? Нет? Кто, кто они? Почему их так много? Здесь уже не пахло вкусными булочками с корицей. Здесь пахло смертью, страхом, словно эгрегор собрался над городом и его можно было только учуять. Они бежали уже по знакомой тропе. На улице на удивление стало жарко и, когда Элен уже не в силах была держать девочку, спросила: - Ты сможешь идти? - Да, да, смогу, но там мама, нам нужно идти назад! - Тсс.. - Элен прислонила палец к губам. - Сейчас это небезопасно. Мы пойдем и посидим у меня, и, если хочешь, я тебе покажу свой сад. Я дам тебе вкусный сок с печеньем и булочками, а потом поговорим. Хорошо? У Элен всегда на удивление прекрасно получалось успокаивать детей. Поэтому девочка согласилась, взялась за руку Элен и сильно прижалась к ней. Они шли посреди безупречной лужайки. Изумрудную гладь нарушали две цепочки шагов. *** Они подошли к Вэндалу, как только он сделал последний глоток чая. Он сидел, покачиваясь и греясь под палящим солнцем, придерживая рукой халат около груди. Возможно, даже стал засыпать. Казалось, будто вокруг него день был соткан из тишины, все порхало и трепетало, подчиняясь своему течению времени. Висела бельевая веревка и ветер трепал ослепительно белые рубашки, а мощные артерии города не гудели. Этот день уже не был холодым и апрельским. На столе терассы стояла корзина с сэндвичами и печеньем, а рядом был кувшин с прохладным апельсиновым соком и отдельно с лиственным чаем. Вэндал хотел поставить чашку на стол, открыл глаза. Заметив две пары обуви, он тянул свой взгляд вверх, пока не увидел маленькую и заплаканную девочку рядом с Элен: - Половина пятого. Надо поторапливаться, иначе я не успею собрать семена с.. Элен с презрением посмотрела на него, отчего Вэндал перестал говорить и ушел с терассы куда-то в глубь сада. - Присаживайся, - Элен отодвинула маленький стул, - И угощайся, здесь все домашнее. Девочка скромно присела, но затем стала уплетать печенья так, будто ее не кормили неделями. - Как зовут-то тебя? - Шей.. Шейла, - сказала она, пихая в себя печенья и сэндвичи, - Я ждала маму очень долго, все время выглядывала в окно. Это был ее самолет.. Я точно знаю. - На ее глазах опять выступили слезы. Элен предложила ей салфетки, наливая сок. - Как же ты сама живешь? - Я привыкла. Все привыкают. Многие животные-мамы, например, сразу бросают своих детенышей. Но меня мама не бросила: она просто работает. Я очень хочу ее увидеть.. ** После перекуса они еще очень долго разговаривали. Время летело быстро, а окружало их невозмутисое спокойствие. И не скажешь, что каких-то несколько часов назад случилась авиакатастрофа неподалеку. Шейла, несмотня на свои года, оказалась очень смышленной. Но насколько же сильно она не хотела верить тому, что ее мать погибла. И детское самоубеждение - самое сильное. Оно необъяснимо ничем. Вспомни про того самого монстра под твоей кроватью и игрушки, которые оживали ночью. Такое же чувство испытывает Шейла: она знает, что мать мертва, но отчаянно убеждает себя в обратном. Ближе к ночи Шейла легла спать вместе с Элен, но что-то постоянно мешало ей уснуть. То ли тот самый монстр под кроватью, то ли игрушки, во всяком случае, мы вряд ли это узнаем. Но перед сном она пристально разглядывала все вещи рядом с ней: стопка сонников у светильника, камни, которые ярко сверкали от пападающих на них лучей искусственного света, кучи засушенных трав в стеклянных вазах. Все эти вещи приманивали взгляд своей странностью и не менее страной