Мои руки дрожали, когда я держал предмет, а каждое движение сопровождалось усталостью и болями в мышцах. Мой взгляд стал затуманенным, глаза устало смотрели из-под тяжёлых век. Кожа на лице потеряла всякий цвет, став серой и землистой, а глубокие морщины делали меня похожим на человека, пережившего десятилетия за считанные месяцы.
Питание стало для меня лишь неприятной необходимостью. Я забыл, когда в последний раз испытывал истинный голод или желание есть. Еда казалась безвкусной, и я ел только чтобы поддерживать работоспособность тела, часто ограничиваясь сухими крекерами или стаканом воды. Это привело к тому, что моя одежда висела на мне, как на вешалке, а каждый костяк на теле стал виден под кожей.
Сон стал ещё более беспокойным и редким гостем. Я проводил ночи в бессоннице, лежа на кровати с открытыми глазами, прислушиваясь к шёпоту, который теперь казался мне единственным связующим звеном между мной и другим миром. Те немногие часы, когда мне удавалось уснуть, были полны тревожных снов, из которых я просыпался истощённым и напуганным.
Физическое ухудшение сопровождалось усилением параноидальных мыслей. Я стал чувствовать себя преследуемым не только во сне, но и наяву. Казалось, что стены моей квартиры населены тенями, которые наблюдают за мной, оценивают мои действия и шепчут между собой, обсуждая мои шаги. Это чувство постоянной угрозы стало невыносимым, заставляя меня ещё больше замыкаться в себе.
Моё здоровье, как физическое, так и психическое, находилось на грани. Я понимал, что должен что-то изменить, но не мог отказаться от предмета, который стал центром моего существования. Предмет давал мне знания и видения, которые я не мог получить нигде больше, и эта перспектива продолжать исследования казалась мне стоящей всех моих страданий.
****
С каждым днём, проведённым в замкнутом кругу моего общения с предметом, моё психологическое состояние продолжало ухудшаться. Я становился заложником собственного разума, который воспринимал реальность через искажённое зеркало странных видений и голосов. Мир вне моей квартиры начал казаться мне иллюзией, призраком, который уже не имел к моему существованию никакого отношения.
Мои дни стали наполнены бесконечным монологом внутренних голосов, которые не умолкали ни на мгновение. Они спорили, уговаривали, критиковали каждый мой шаг, каждую мысль. Я чувствовал, как моя способность к рациональному мышлению угасает, уступая место хаосу иррациональных импульсов и обрывков фраз, которые казались мне важными посланиями из другого мира.
Паранойя достигла такой степени, что я начал воспринимать любое изменение в моем окружении как знак или предупреждение. Шорохи в квартире, скрипы половиц, даже изменения в свете солнечных лучей, проникающих сквозь занавески - все это казалось мне частью скрытого послания, которое я должен был расшифровать.
Мои ночи были полны бессонницы и тревоги. Я боялся заснуть, потому что сны становились все более живыми и тревожными. В этих снах я видел себя утрачивающим человеческую форму и превращающимся в часть того странного мира, к которому принадлежал предмет.
Эти видения были такими яркими, что я порой сомневался, проснулся ли я на самом деле, или же продолжаю блуждать по лабиринтам своего подсознания.
Эмоциональная нестабильность стала нормой. Моменты апатии сменялись вспышками гнева, безысходности или беспричинной радости. Я чувствовал, как теряю контроль над своими чувствами, они становились все более аморфными и неуправляемыми.
Часто я ловил себя на мысли, что уже не помню, что значит чувствовать что-то настоящее, что не окрашено страхом или манией.
Отношения с окружающими, которые ещё могли бы оказать поддержку, были окончательно разрушены. Я уже не воспринимал их как реальных людей - они превратились в далёкие тени, которые лишь мешали мне и моим исследованиям. Мои друзья, семья - все они казались мне теперь чужими, и я отталкивал любую попытку вмешаться в мою жизнь.
Таким образом, погруженный в свой внутренний мир, наполненный голосами, видениями и параноидальными идеями, я продолжал свой путь. Путь, который, как мне казалось, вёл к открытиям, способным перевернуть всё моё существование. Но в глубине души я начал сомневаться, смогу ли я когда ни будь найти дорогу обратно.
****
По мере того как моё погружение в мир, открывшийся через предмет, углублялось, я начал ощущать внутренний разрыв. В моей душе разгоралась борьба между желанием продолжать исследования и страхом перед неизвестностью, которую они приносили. Этот конфликт стал источником постоянного внутреннего диссонанса, который мучил меня день и ночь.