— Мы родились для того, чтобы стать частью Великого Целого, — отозвался третий фанатик, сжимая руки в кулаки. — А ты, лживый язык, пытаешься нас отвратить от истинного пути.
— Я не отворачиваю вас, — спокойно возразил проповедник. — Я лишь предлагаю вам подумать.
Фанатики замолчали. Казалось, в их мыслях закралось сомнение. Один из них даже сделал полшага назад.
— Он слишком уверенный, — тихо сказал Рикард, наблюдая из тени.
— Потому что знает, что прав, — ответила Лили.
Молчание фанатиков длилось долго. Они переглядывались, словно ждали, что кто-то примет решение за них.
— Он… — начал было один, но не договорил.
Внезапно высокий лотак с тёмными глазами сделал шаг вперёд и резко схватил проповедника за воротник.
— Довольно слов! — рявкнул он. — Ложь должна быть уничтожена!
Остальные фанатики бросились на него.
Рикард и Лили не двинулись.
Они ждали.
Фанатики окружили проповедника, их взгляды были холодными, лишёнными эмоций, будто они уже не принадлежали себе. Один из них — тот, что говорил о «спасении» — вынул из-под плаща оружие. Лезвие приклада блеснуло в свете костра, и Рикард сразу понял, что это протонное ружьё.
— Лживый проповедник очистится первым, — произнёс фанатик ровным голосом, поднимая ствол.
— Я не боюсь смерти, — спокойно ответил проповедник, даже не пытаясь увернуться.
Он смотрел на них с какой-то глубокой жалостью, словно видел перед собой не убийц, а заблудших детей.
Но выстрел так и не прозвучал.
Раздался пронзительный свист, и мгновением позже ослепительный лазерный луч сшиб ружьё из рук фанатика. Оружие с глухим металлическим звуком упало на землю, раскалённый ствол оставил обожжённый след в пыли.
— Что за… — фанатик резко развернулся, и его взгляд застыл.
Из тени, неторопливо показались две фигуры.
Рикард и Лили.
Рикард держал в руке пистолет, из ствола которого ещё поднимался слабый дымок. Лили стояла рядом, её тонкие пальцы привычно лежали на рукояти кинжала.
— Разве так ведут разговоры? — лениво произнёс Рикард, неторопливо ступая вперёд. — Похоже, вашему "Великому Целому" не объясняли, что на аргументы можно отвечать словами, а не выстрелами.
Фанатики молчали.
— Или ваш бог тоже говорит через оружие? — добавила Лили с усмешкой, склонив голову.
Один из фанатиков — тот, который первым начал нападение, — сжал кулаки.
— Вы не понимаете, — процедил он. — Протонное очищение — единственный путь.
— В таком случае, — Рикард кивнул на ружьё, валявшееся на земле, — твой путь только что стал длиннее.
Наступила молчаливая напряжённость.
Фанатики, теперь оставшиеся без оружия, переглянулись. Они не знали, что делать. Лидер их движения явно не предусматривал, что их вера столкнётся с решительной силой, да ещё и не безоружных противников.
— Вы встали на сторону гибели, — наконец сказал один из них. — Мы же идём навстречу вечности.
Рикард усмехнулся.
— Ну так идите, — он сделал широкий жест рукой, указывая на пустоту вокруг. — Вперёд. Прямо сейчас. Растворяйтесь в этих самых протонных частицах.
— Что?..
— Раз уж вы так жаждете исчезнуть, что же мешает вам сделать это без Майка Гинштайна? Или без террора? Почему вы заставляете других умирать?
Лили подхватила:
— Не потому ли, что в глубине души вы тоже боитесь?
Фанатики замерли. Их уверенность, казавшаяся несокрушимой минуту назад, дрогнула.
— Ложь! — выкрикнул один из них, но в его голосе прозвучала неуверенность.
Проповедник, который всё это время наблюдал за их перепалкой, вдруг тихо произнёс:
— Пока вы боитесь сделать свой последний шаг, вы не принадлежите ни жизни, ни смерти.
Фанатики сжали зубы. В их глазах мелькнул страх.
— Мы ещё встретимся, — сказал один из них.
Они развернулись и исчезли во тьме ночного рынка, оставляя после себя лишь неприятный осадок в воздухе.
Лили проводила их взглядом.
— Думаешь, они вернутся?
Рикард пожал плечами.
— Конечно. Фанатики всегда возвращаются.
Он взглянул на проповедника.
— Как ты вообще тут выживаешь, старик?
Тот лишь мягко улыбнулся, словно всё происходящее не имело над ним власти.
Рикард окинул взглядом проповедника, который всё ещё смотрел на него с мягкой, словно отрешённой улыбкой.
— Уходи, — резко сказал Рикард.
Проповедник лишь слегка кивнул и, не проронив ни слова, развернулся, растворяясь в ночной темноте рынка.