Рикард сжал зубы.
— И он организовал самую большую террористическую группировку, прикрылся лотаками, разыграл перед всеми спектакль о войне за справедливость, а на самом деле…
— Вершил свою месть, — закончил за него Артур. — Он всегда ненавидел Землю, её правительство, людей, которые решали, кому жить, а кому умереть. Он хотел разрушить систему, и если для этого придётся сжечь целую планету, он это сделает.
Рикард отвёл взгляд. Всё это было слишком похоже на то, что он сам начал делать. Только у него была другая цель, правда? Правда?..
Артур продолжил:
— Но это лишь вершина айсберга. Ты должен знать, что ещё в Советском Союзе была создана тайная организация. Её называли "Сверхчеловек".
Рикард нахмурился.
— Никогда о такой не слышал.
— Никто и не слышал, — с усмешкой ответил Артур. — Они работали в полной секретности, частично даже после распада Союза. Их проект продолжался десятилетиями. Вакцины регенерации, вакцины ускоренного развития, генная инженерия, нервная адаптация… Они создавали сверхлюдей, используя самые передовые технологии.
Рикард задумался.
— И ты…
— Да, — Артур кивнул. — И мой брат тоже.
Тишина между ними стала почти осязаемой.
— Только Роман выбрал свой путь, — с горечью сказал Артур. — А я выбрал свой.
Рикард медленно кивнул. Теперь всё стало гораздо серьёзнее, чем он предполагал. Он внимательно слушал, но с каждым словом Артура его пальцы сильнее сжимались в кулаки. В висках стучала злость, гнев, что за долгие годы превратился в ледяное осознание того, что его жизнь — лишь один из витков чужой войны.
— Я не помню своей семьи, — продолжил Артур, его голос был ровным, но в нем звучала едва заметная тень боли. — Нас с Романом забрали еще детьми. Мы были никем, без прошлого, без имен. Просто образцы. Нас растили, словно оружие, готовили к войне, которая так и не случилась.
Он откинулся на спинку стула, глядя в пустоту.
— Каждый день — тренировки, каждый час — испытания. Нас учили убивать быстро, бесшумно, расчетливо. Без вопросов. Без эмоций. Я не знал, что такое дом. Не знал, что такое мать, отец… Только брат. Только он был рядом.
Рикард молчал, внимательно вглядываясь в выражение его лица.
— А потом?
— Потом Союза не стало, — усмехнулся Артур, но в этой усмешке не было ни капли веселья. — Проект со временем заморозили. Те, кто выжил, остались жить в тени. Кого-то отправили работать на благо человечества — лучших ученых, солдат, стратегов. Кого-то просто стерли.
Он посмотрел на Рикарда.
— Но были и те, кто решил пойти против системы.
Рикард стиснул зубы.
— Роман…
Артур кивнул.
— Он был одним из первых. Один из сильнейших. Он знал, что создан не просто так, и не хотел быть ничьей марионеткой. Когда его разум ускользнул от нас, никто не знал, где он окажется. Но теперь понятно — он выбрал путь разрушения.
Рикард вдруг почувствовал, как внутри него что-то застывает.
— И одним из шагов на этом пути было убийство моей семьи, — сказал он хрипло.
Артур отвел взгляд.
— Да.
Молчание повисло между ними, тяжелое, гнетущее. Где-то в глубине души Рикард всегда знал, что убийца его семьи был не просто безликим преступником. Но теперь, когда он узнал правду, ему не стало легче. Напротив. Будто кто-то запустил нож прямо в его сердце и провернул.
— Я убью его, — наконец произнес Рикард.
Артур не ответил. Он лишь смотрел на него с выражением, в котором смешались сочувствие и холодное понимание. Он тяжело вздохнул, сжимая пальцы в замок.
— «Кларион» — самая опасная организация в мире, Рикард, — наконец произнес он, пристально глядя на детектива. — Если ты думаешь, что столкнулся с фанатиками или революционерами, ты ошибаешься. Они не просто хотят изменить мир. Они хотят его переписать.
Рикард молча ждал продолжения.
— Майк Гинштайн был их пленником, — продолжил Артур, его голос стал жестче. — Они держали его годами, ломали, пытались заставить работать на них. И знаешь что? Теперь он работает на них добровольно.
Рикард нахмурился.
— Значит, его уже не вернуть?
— Нет, — покачал головой Артур. — Он перешел точку невозврата. Гинштайн больше не жертва. Теперь он — одна из ключевых фигур «Клариона». И его нужно ликвидировать.
Рикард задумался.
— Ты сказал, что «Кларион» хочет переписать мир. Что это значит?