— Нет, — произнесла я, и из глаз у меня потекли слезы.
— Вновь при нашей встрече ты источаешь морскую воду. Однако сейчас это не слезы радости, моя милая Ланен.
— Не называй меня так.
Он отстранился.
— Прости. Мне показалось… Нет, я уверен, что могу слышать, что творится в твоем сердце, словно оно мое собственное. И каким бы безумием это ни казалось, я знаю, что мы с тобою едины, — он вновь придвинулся ближе, но сейчас оставался по ту сторону Рубежа. — Я не ведал прежде подобной любви, Ланен, и сейчас я не в силах ее отвергнуть. Сердце мое бьется вместе с твоим, мне слышны малейшие твои мысли. Ты хочешь сказать, что не чувствуешь того, что в тебе происходит? Я знаю, что это такое.
Я не могла больше смотреть на него.
— Я не хотела говорить тебе об этом! Я думала, это всего лишь мои вздорные помыслы. Я надеялась, что приду к тебе и ты своим спокойствием образумишь меня, называя меня малышкой или малюткой, чтобы я осознала, что все это невозможно. А ты стоишь и говоришь о любви, словно мы с тобою одного рода.
Он приклонил голову и закрыл глаза. Как он и сказал, по какой-то немыслимой причине мы были едины. Потому что я чувствовала, как он страдает.
Я не могла собраться с мыслями. С одной стороны, сердце мое пребывало в замешательстве, но, с другой, его наполняла уверенность. У меня голова шла кругом: я столкнулась с тем, чего быть попросту не могло! Однако правда порождает правду, и я ничего не могла с собой поделать, чувствуя, что придется и мне признаться ему во всем.
— Я не могу и не буду лгать тебе, Акор.
Акор, дорогой мой! Взгляд больших, блестящих глаз был прикован ко мне.
— Я люблю тебя, Акор, вопреки разуму и здравому смыслу. Не потому, что ты дракон, и не потому, что ты был первым из твоего народа, кто заговорил со мною. Я люблю тебя, — я опустила голову. — Наши законы, наш облик и даже эта бревенчатая стена — все складывается против нас. Но я люблю тебя и буду любить всегда, и да поможет мне Владычица. Пусть она поможет нам обоим.
Меж нами воцарилось молчание — глубокое, как чувства моего сердца. Солнце село за деревьями, и сумерки приближались.
— Прошу тебя, Акор, скажи же что-нибудь, — произнесла я. — Поговори со мною.
Акхор
Я не решался заговорить, ибо не доверял себе. Я не знал, к чему это может привести.
Но вскоре мне было все равно.
Сперва я ничего не мог произнести, кроме ее имени.
«Ланен. Ланен. Ланен».
Она закрыла лицо руками. Я знал, что она плачет, но мне казалось, что она одновременно смеется.
Приблизившись еще больше, я поднес к ней свою переднюю кисть.
— Ты позволишь? — спросил я осторожно.
Она глянула на меня и, увидев мои когти, отвернулась, но кивнула.
Должно быть, я казался ей устрашающим, но она не отстранилась. Я широко расставил когти, отогнув их назад, и осторожно прикоснулся к ее лицу внутренней стороной кисти, где кожа наша наиболее чувствительна.
Даже вода не так мягка, какой оказалась кожа ее лица.
Я задрожал. Я, Кхордэшкистриакхор, Серебряный царь кантришакримов, дрожал от восхищения, дотронувшись до кожи этого создания. Тогда я убрал лапу, чтобы случайно не поранить Ланен. Малейшее прикосновение моих когтей наверняка порвало бы эту нежную ткань.
— Унеси Ветры мою душу, Ланен Кайлар, мы оба попали в переделку, — сказал я негромко. — И пусть мы знаем, что этой любви не суждено обрести всю полноту, какая присуща любви к себе подобному, по крайней мере, мы можем оставаться друзьями.
— По крайней мере. Но нас по-прежнему разделяет Рубеж. Твои родичи узнают, если я пересеку его.
— Да, это так. Но они не узнают, если его пересеку я, а если и узнают, то не сразу. Я всем сердцем желаю показать тебе местечко, где мы могли бы спокойно беседовать долгие часы. Нужно всего лишь дождаться полной темноты, а в столь позднее время года она не замедлит наступить.
По правде говоря, уже и так было довольно темно.
— А что будет, если нас найдут? — спросила она тихо.
— Не знаю, моя дорогая, но если они вдруг вздумают до тебя добраться, прежде им придется посчитаться со мной.
Ланен
Меня отвлек шум людских голосов — не слишком близко, но и не очень далеко. Я собралась с духом, понимая, что рискую потерять все, если расскажу ему об этом, но чувствовала, что обязана это сделать.
— Благодарю тебя за все, дорогой мой друг, но я должна тебе кое-что сказать. Многое произошло со мной сегодня. Сейчас за мной охотятся мои же сородичи, ибо Марик пытался меня убить, но я от него сбежала.
— Вот оно что, — произнес он с грустью, — значит, в этом кроется причина твоего страха. Впрочем, думаю, что страх твой вызван чем-то еще. Почему же он ищет твоей смерти?
Шум погони становился все отчетливее.
— Акор, нет времени. Они вскоре найдут меня. Милый друг, прости, я не хотела впутывать тебя в эту сумятицу, но если мы должны отправиться куда-то, то нужно торопиться.
— Хорошо, маленькая сестра, — ответил он, и в голосе его все еще слышалась грусть.
— Далеко идти? — спросила я в надежде, что путь окажется не слишком долог. Ноги у меня до сих пор дрожали.
— Моя дорогая, путь пешком занял бы несколько дней. Нет, нам придется лететь.
Сказать, что для меня это оказалось полнейшей неожиданностью, все равно, что объявить Кай рекой, что и так всем известно. При этом будет упущено все разнообразие чувств, которые меня переполняли. Мне сразу вспомнилась одна из баллад про драконов, в которой некий злодей «поднят был в небо с земли в когтях большекрылого змея»; она всегда поражала меня своей необычайной жутью. Однако сейчас времени было в обрез, и я вовсе не собиралась тратить его на вопросы.
— Ланен, ты согласна отправиться со мною? — спросил он, и в голосе его мне послышался зов в будущее.
— Да, Акор. С радостью в сердце, — ответила я. — Но как?
Он посмотрел в небо. Первые звезды уже зажглись, и лишь узкая светлая полоска на западе напоминала о недавно угаснувшем дне.
— Подожди меня здесь немного, — сказал он и исчез с шумом, напомнившим мне приглушенный гром.
Полет. В своих мечтах я представляла себе подобное, но никогда не думала, что мне и вправду…
— Пора, Ланен, — раздался позади меня голос Акора.
Он стоял рядом, блистая серебром даже в темных сумерках, и теперь уже Рубеж не разделял нас.
— Скорее же, твои преследователи уже близко. Взбирайся ко мне на плечи: там, повыше крыльев, есть место, где, я думаю, ты сможешь усесться.
Я увидела то место, о котором он говорил. Оно было чуть ли не вдвое шире, чем самая толстая лошадь, какую только можно себе представить. «К тому же без седла и узды, — подумала я. — А падать в случае чего придется ох с какой высоты!» И все же я принялась карабкаться на него — он сам распластался на земле, чтобы мне было легче, и наконец одолела-таки последние несколько локтей.
Я свалилась на землю, едва он приподнялся.
— Ничего не выйдет, — сказала я ему, потирая зад и отряхиваясь от листьев. — Я ни разу не падала ни с одного четвероногого, даже когда была совсем маленькой, — подняв на него глаза, я усмехнулась: — Какая жалость, что у тебя нет гривы, за которую я смогла бы держаться.
— Ланен, нам нужно спешить, — прошептал Акор настойчиво. — Попробуешь еще раз?
— Можешь мне поверить, ничего из этого не выйдет: у тебя спина слишком широкая, мне там даже ногами тебя не обхватить. — И вновь у меня в голове пронеслись слова из баллады. Я подумала: «А что, если попробовать?» — А ты не мог бы нести меня в своих… в своих руках?
Тут он на мгновение вновь показался мне чужаком, существом не из моего народа, драконом. Как же они сами называют свои конечности? Руками? Когтями? Лапами? Конечно, он был очень осторожен, но кто знает, что могло приключиться во время полета? Малейшая оплошность — и он меня раздавит или порвет, а уж потом только заметит.
— Я попробую.
Внезапно возникшие мысли тут же рассеялись, стоило лишь мне услышать в его голосе нежность, какой я едва могла бы сопротивляться. Сами слова его звучали, подобно песне: они хлынули на меня певучим потоком, взбудоражившим мне кровь и одновременно приласкавшим меня, сгладив весь мой страх.