Лаврентий, заметив интерес огра, кивнул и слегка подвинулся на скамейке, освобождая место.
— Знаешь, я могу научить тебя большему, Гругг, — предложил он с улыбкой. — Цифры и задачи — это не только для купцов или учёных. Это очень полезно для ума, да и просто интересно.
Гругг радостно кивнул, его лицо расплылось в широкой улыбке, и он с удовольствием уселся рядом, так что скамейка громко затрещала под его тяжестью. Лаврентий не смог сдержать смешка, но продолжил урок, начертив на доске простые задачи. Гругг с неподдельным интересом смотрел на каждую из них, старательно повторял за священником цифры и делал свои первые шаги в сложных для него вычислениях.
— Ты быстро учишься, Гругг, — отметил Лаврентий с одобрением, когда огр безошибочно решил задачу на сложение. — Когда я преподавал в Агоране для детей купцов, они были куда менее сообразительными и увлечёнными. С ними приходилось всё повторять по три раза, и всё равно им было скучно.
Гругг, слушая похвалу, расплылся в улыбке, которая сделала его лицо ещё более добродушным. Он покраснел от гордости и, похлопав себя по груди, заявил:
— Учиться с Лаврентием интересно! Это, наверное, как у нас с камнями… соревноваться можно! Огры любят соревноваться!
Лаврентий приподнял брови, заинтересованный, и с улыбкой спросил:
— А как вы соревнуетесь, Гругг? Сложение и вычитание у вас ведь вряд ли так популярны, да?
Гругг с удовольствием принялся рассказывать, а его голос был громким и живым, как если бы он снова оказался среди своих соплеменников у костра.
— У нас любят метать большие камни, — пояснил он, изображая руками огромный валун, который держит перед собой. — Кто дальше кинет, тот и победил! Огры сильные, а камни тяжёлые. Иногда целыми днями так играем. Но есть у нас и другое соревнование, оно называется «тугтугинк». Очень весёлая забава! Когда в море большие волны, мы вырезаем специальные доски и катаемся на них, — он начал изображать руками, как будто стоял на доске, балансируя на волнах. — Кто упадёт с доски последним, тот и победил! Весело очень, все кричат, смеются! А если кто на волне прокатится далеко, того весь клан потом уважает.
Лаврентий слушал с интересом, представляя себе огромных огров, что мчатся по волнам на деревянных досках, сражаясь с морскими стихиями. Это казалось ему настолько диким и в то же время завораживающим зрелищем, что он улыбнулся и кивнул.
— Должно быть, тугтугинг очень интересная забава, Гругг, — проговорил священник, его голос звучал тепло и доброжелательно. — Жаль, что здесь, в открытом океане, у нас нет таких волн, чтобы ты мог показать, как это делается. Я бы с удовольствием посмотрел на это.
Гругг рассмеялся, его смех прокатился по палубе, как гром, и некоторые матросы, занятые своей работой, с удивлением обернулись на этот звук.
— Эх, Лаврентий! — ответил он, хлопнув священника по спине так, что тот едва не свалился с лавки. — Может, когда-нибудь ты увидишь, как мы, огры, соревнуемся с волнами! А если очень захочешь, я и тебе доску вырежу. Будешь учиться вместе со мной!
Лаврентий, пытаясь восстановить равновесие после дружеского удара, улыбнулся в ответ и покачал головой.
— Думаю, это для меня уже слишком, — сказал он, смеясь, хотя в его голосе звучала неподдельная благодарность за предложение. — Но я рад, что нашёл себе ученика в лице столь увлечённого огра. Учиться вместе с тобой — настоящее удовольствие.
Гругг в ответ только широко заулыбался, а затем, довольный и счастливый, отправился обратно на кухню, чтобы проверить, как обстоят дела с запасами еды. Лаврентий остался на скамейке, размышляя о том, как удивительно могут пересекаться разные миры и культуры даже посреди бескрайних морей.
Этот день подарил экипажу «Рыбы-меча» ещё один момент сплочённости и простых радостей, напоминая всем о том, что, несмотря на разницу в происхождении, умениях и привычках, они все — часть одного большого приключения, где каждый приносит свою частицу силы и знаний.
Вечер опускался на «Рыбу-меч», окутывая её мягким светом заходящего солнца. Золотые лучи скользили по морю, окрашивая воду в тёплые оттенки оранжевого и красного, будто само море горело в отблесках заката. На палубе царила редкая тишина, нарушаемая лишь скрипом канатов и тихим плеском волн, бьющихся о борта.
Самсон стоял у перил, задумчиво глядя на горизонт, а рядом с ним, опершись на поручень, стоял Драгомир. Боцман держал в руках свою трубку, но на этот раз не спешил закуривать, а лишь разглядывал огненный свет, заливающий волны.
— Когда мы найдём ту самую землю, — тихо проговорил Самсон, не отрывая взгляда от горизонта, — что нам делать? Надо ведь как-то сообщить гильдиям, что мы на месте. Если мы не отправим весточку, они решат, что мы пропали где-то в этом море, и поиски не начнут.
Драгомир усмехнулся, его глаза блеснули в свете заката, и, будто в ответ на собственные мысли, он покачал головой.
— Легко сказать, капитан, но труднее сделать, — ответил он. — Возвращаться самому или кого-то послать обратно… А что если того, кто поплывёт, настигнет буря или что похуже? Бесконечный Океан не прощает ошибок. Это тебе не Светлое море, где можно рассчитывать на помощь от соседей.
В этот момент к ним присоединился Торрик, важно покуривая свою трубку. Он неспешно подошёл к краю палубы и присоединился к разговору, выпустив облако густого дыма, который запахнуло морским ветром.
— Говорите о планах? — спросил он, прищурившись и поглядывая на обоих. — Торопиться в таких делах не стоит, как по мне. Надо бы высадиться, разбить лагерь, разведать местность. Найти подходящее местечко, где есть вода рядом, начать строить. Тогда уже можно и о возвращении думать. Может, кого-то обратно отправить, или самому вернуться. А там и первые поселенцы подтянутся, когда весточку получат.
Самсон кивнул, обдумывая его слова, но беспокойство не покидало его.
— Это разумно, Торрик, — признал он. — Но ведь твои сородичи, тёмные гномы, уже освоили земли за морем. У вас же есть поселения на Аллодии, прямо под носом у гнезда демонов? Разве вам не было страшно начинать с нуля в таких землях?
Гном на мгновение задумался, затем пожал плечами, его лицо оставалось спокойным, хотя в глазах блеснуло что-то суровое.
— Я сам на Тулэ никогда не бывал, — признался он. — Но слышал, что демоны особо гномов не тревожат. Говорят, там земля благодатная — гномы добывают уголь и железо, льют сталь, строят мануфактуры, пасут игольчатых буйволов, сеют земляные яблоки… Да, погодка суровая, но жить можно. А демоны, что рядом, — они своими делами озабочены, их уголь и металл мало интересуют.
Драгомир присвистнул, его брови удивлённо поднялись.
— И что, много переселенцев туда поехало? — спросил он, склонившись чуть ближе к Торрику, словно ждал ответа, способного изменить его мнение о дальних землях.
Торрик вздохнул, его взгляд стал более задумчивым, и он покачал головой, словно рассказывая что-то, о чём предпочёл бы молчать.
— Скажу тебе, человек, по секрету, — начал он, выпуская струю дыма, — не всем по душе этот цирк с бесконечными интригами влиятельных Домов. Многие бегут, да и не только гномы. Тёмные эльфы туда бегут, люди иногда. Каждому хочется пожить в мире, где нет шёпота интриг за каждым углом. Но жизнь в новом месте, вдали от дома, не для каждого. Нужно быть готовым жить с топором в руке и глазами на затылке.
Самсон внимательно слушал его, а затем посмотрел на гнома с любопытством и легкой улыбкой.
— А что же ты сам, Торрик? — спросил капитан, слегка наклоняясь вперёд. — Почему не переехал на Тулэ, раз там так благодатно? Или демонов побоялся?
Гном прищурился, его глаза сверкнули под густыми бровями, но в этом взгляде не было злости, скорее — тень воспоминаний, о которых он не любил говорить.
— На то есть сугубо личные причины, капитан, — ответил он, затянувшись трубкой и выпуская дымное облако в сторону моря. — Не всё решается страхом. Есть дела и поважнее демонов, понимаешь? Да и не люблю я места, где каждый день нужно смотреть в глаза не только врагу, но и тем, кто называет тебя братом.