— У тебя, очевидно, богатое воображение. Так ты понимаешь, что я имею в виду?
— Да, безусловно. — Даже слишком хорошо. Она глубоко вздохнула и выпалила: — Ты веришь в реинкарнацию?
— Хм, вообще-то да. По крайней мере, я думаю, что некоторые люди перевоплощаются; возможно, те, у кого есть незаконченные дела. А почему ты спрашиваешь?
— О, просто поддерживаю разговор. — Это прозвучало как неубедительное оправдание даже для нее самой, но он ничего не сказал.
— Ну, я пошел спать. День был долгий, а завтра будет еще больше трудной работы. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи. И спасибо за ужин и… э-э… за урок музыки.
— Не за что.
Она слышала, как он поднимается по узкой лестнице, перемахивая через две ступеньки, и представила, как легко взлетают его длинные ноги — стройные и мускулистые, в потрепанных рваных джинсах. Вздрогнув, она крепко зажмурилась, чтобы перестать думать об этом. Что с того, что он отлично смотрелся в джинсах? У нее есть жених, а Хокон, вероятно, женат или, в любом случае, состоит в отношениях. Такой мужчина, как он, никогда не испытывает недостатка в женском обществе, в этом она была уверена. То, что он был добр к ней сегодня, не означало, что она интересна ему в каком-то ином плане. Они собирались вместе работать, их отношения чисто профессиональные, и он всего лишь старался, чтобы ей было комфортно.
Чувствуя себя виноватой даже за то, что обсуждает этот вопрос сама с собой, Мия достала из кармана мобильный телефон и набрала номер Чарльза. Великобритания отставала от Швеции на час, так что он должен был еще бодрствовать.
— Алло? — Голос у него был сонный, и Мия запоздало вспомнила, что Чарльз каждый вечер усаживается у телевизора, который действует на него как снотворное.
— Привет, я просто хотела пожелать тебе спокойной ночи. Эсэмэски такие безличные.
— Э-э, верно. Если не считать смайликов, которые ты всегда добавляешь. — В его голосе послышалось веселье.
— Да, если не считать смайликов. — Она очень любила маленькие сердечки и другие значки, которые можно добавлять, в то время как Чарльзу это казалось ребячеством. — Ты в порядке? Занят?
— О да, это была чертовски тяжелая неделя. — Он начал рассказывать о какой-то крупной биржевой сделке, над которой работал для известного человека, и Мия старалась не проявлять нетерпения — он знал, что ее на самом деле не интересуют подробности, и она терпеть не могла, когда он хвастался своими связями. Он закончил словами: — Но в эти выходные состоится турнир по гольфу, о котором я тебе рассказывал. Босс попросил меня быть его партнером — ха, накося выкуси, красавчик Джейсон Тэмворт, — и это будет лучшая игра в моей жизни!
Джейсон был главным соперником Чарльза в офисе, оба всегда состязались за очередную сделку, за очередное повышение.
— Поздравляю! И удачи! Я уверена, что у тебя все получится очень хорошо.
Она никогда не была в восторге от гольфа: скучная игра, но что она понимает?
— Спасибо. Я дам тебе знать, как все пройдет. А сейчас ступай-ка пораньше спать. — Он усмехнулся. — Не думаю, что кому-нибудь, кроме меня, это важно там, где ты находишься, — комарам и ботанам-археологам ведь все равно, как ты выглядишь.
— Пожалуй. Пока! Люблю тебя.
Повесив трубку, Мия почувствовала, как в ней зашевелилось легкое раздражение. С какой стати он принижает ее профессию и тех, кто ею занимается? В ее сознании возник образ Хокона — можно ли представить себе кого-нибудь менее похожего на зануду ботана? Он точно не соответствовал стереотипному представлению о нескладном гике.
Но какое это имеет значение?
Вздохнув, Мия встала и выключила свет. Она устала, вот и все, и ей просто нужно хорошенько выспаться. Она лишь надеялась, что ей не приснятся мужчины-викинги с голубыми глазами.
ГЛАВА 13
Пир продолжался до глубокой ночи, становясь все более и более шумным, по мере того как Хокр и его люди вволю угощались элем, который, казалось, лился нескончаемым потоком. Мед подавался только к еде, будучи редкостью, но Хокр не обращал внимания на то, что именно пил. Он заметил, что комната становится размытой по краям, но чувствовал себя спокойным и довольным, хотя Рагнхильд не скупилась на колкости. Он проигнорировал ее невнятные комментарии и надеялся, что она в конце концов отступится, если не получит ответа. Он устал от ее капризов.
Хокр знал, что причиной было ее бесплодие после рождения Йорун. Что-то явно не заладилось, и знахарка не смогла помочь ей снова забеременеть; эта незаживающая рана стала источником бесконечного недовольства, гноящейся язвой, терзавшей его жену. Наверное, Рагнхильд также думала, что Хокр винит ее в том, что она родила неполноценного ребенка, но это было неправдой. Ему было грустно, что его дочь никогда не сможет жить нормальной жизнью, но он продолжал любить ее. В отличие от Рагнхильд, которая перестала замечать девочку с тех пор, как они узнали, что с ней что-то неладно.