— Это было мило с твоей стороны, — прокомментировала Мия, когда он вернулся на свое место рядом с ней.
— Я думаю, он одинок, бедный мальчишка. Может быть, над ним издеваются. Подростки бывают такими маленькими придурками.
— Да, ужасно. Меня пытались дразнить в школе, потому что я была зубрилой.
Хокон рассмеялся.
— Я тоже. Ребятам ужасно не нравилось, что я все время читал, но, увы, я был слишком здоровенным, чтобы меня можно было запугать. А вот Айвар ростом не вышел. И потом — мне только кажется или его имя действительно необычное? Одного этого может быть достаточно, чтобы тебя стали задирать. С другой стороны, нам все же лучше быть начеку: неизвестно, что он может натворить.
— Нет, и я бы не сказала, что его подослал отец, — нахмурилась Мия.
— Читаешь мои мысли. Ладно, посмотрим, как пойдет. Надеюсь, все будет в порядке.
Айвар, безусловно, выглядел довольным, и Хокон радовался, все чаще и чаще замечая, как тот смеется. Бедный ребенок! Быть подростком ужасно. Но ведь быть взрослым, и к тому же родителем, не всегда намного лучше.
Пробный шурф Хокона показал, что они на правильном пути, и чем дальше они спускались по слоям почвы, тем интереснее становилось. Два дня спустя их усилия наконец начали окупаться.
— Думаю, в этом месте определенно есть каменная стена. — Хокон поскреб совком обо что-то твердое.
— А-а-а, от этого звука у меня заныли зубы! — воскликнула Мия, поморщившись.
Он рассмеялся, но его предположение подтвердилось: медленно, фрагмент за фрагментом, из земли начала проступать каменная кладка. Вероятно, дом был врыт в землю и имел фута два каменной стены снизу, а выше — возможно, какую-то деревянную надстройку и крышу, покрытую соломой или дерном.
— Какая жалость, что древесина сгнила, — мы можем только догадываться, как выглядела верхняя часть, — посетовала девушка.
При этом, как ни странно, она отчетливо представила себе ее в своем воображении: дым, вьющийся из трубы, коза, стоящая на самом верху крыши и жующая… Коза? Что за ерунда? Она моргнула, и видение исчезло.
Хокон что-то говорил в ответ, и Мия заставила себя сосредоточиться на его словах, а не на своем чрезмерно богатом воображении.
— Да, хотя, конечно, было предпринято немало попыток реконструкции, так что мы кое-что знаем. — Он нахмурился. — И я могу себе представить дом совершенно ясно. — Хокон покачал головой, словно отгоняя образы. — Итак, есть еще какие-нибудь находки?
Мия работала на противоположной стороне дома — хотя из-за его малых размеров более подходящим определением было бы «хижина» — и держала поднос с покрытым грязью предметом.
— Только что вытащила это из грунта. Позже как следует почистим, но, похоже, это сломанный гребень. Судя по цвету, сделан из кости или оленьего рога.
— Превосходно! И у меня здесь кое-что имеется — полагаю, ткацкое грузило. Нужно отразить на плане, прежде чем я его вытащу.
Мия снова посмотрела на предмет на своем подносе и почувствовала легкую тягу, исходящую от… чего? Расчески? Это звучало дико, но она ощутила странное желание изучить свою находку более подробно, как будто та подзадоривала ее: рассмотри меня.
— Жаль, что я не могу начать очистку прямо сейчас.
Она осознала, что произнесла это вслух, когда Хокон ответил:
— А почему бы и нет? Вчера прибыл второй фургон, и я велел оборудовать нечто вроде передвижной лаборатории для чистки и реставрации предметов — верстак, микроскоп и все необходимое. Ты ведь эксперт в таких вещах, не так ли?
— Неужели? Как же я пропустила?! — Накануне она заметила еще один припаркованный фургон, но за хлопотами забыла спросить, что там. — Никогда не слыхала о мобильном реставрационном блоке.
Хокон пожал плечами:
— Обычно мы им не пользуемся, но я подумал, что здесь он может пригодиться. Извини, наверное, мне следовало поставить тебя в известность раньше.
— Ничего страшного. Тогда, если не возражаешь, я пойду рассмотрю его получше.
— Конечно. Может быть, ты сумеешь очистить и крест, если у тебя будет время.
Мия кивнула, но обещать ничего не стала.
В фургоне никого не было, поэтому она сразу разложила перед собой рабочие инструменты. Было здорово чувствовать себя в знакомом окружении — это было то, к чему она привыкла, и она знала, что у нее это хорошо получается.
Склонившись над верстаком и микроскопом, она не замечала, как проходят часы, пока ее спина не взмолилась о перерыве. Однако то, что возникало по мере того, как она слой за слоем счищала грунт, было захватывающим, и ей очень хотелось завершить работу. Гребень цвета слоновой кости — возможно, сделанный из рога лося или оленя — был изготовлен из прямоугольного куска с «зубьями», вклиненными между двумя меньшими верхними частями с искусной резьбой и рунической надписью; все вместе представляло собой превосходную работу.