— Тогда увидимся в субботу. А пока что до свидания!
Она взглянула на Хокона, который в этот момент энергично действовал полотенцем, и подавила вздох.
Единственная проблема заключалась в том, что она не хотела уезжать.
ГЛАВА 18
Осень наступила стремительно, и дни стали короче и холоднее. Это произошло гораздо быстрее, чем дома, и Кери не могла не думать о том, насколько суровой будет предстоящая зима. Она боялась за себя и своих соотечественников — они по-прежнему ходили в порядком истрепавшейся летней одежде. Но ей не стоило беспокоиться. Правая рука Хокра, Торальд, собрал их всех вместе однажды утром, и Эйсе раздала теплую одежду и обувь. И то, и другое явно было старьем, так как большая часть была изношенной и чиненой, но материал был добротным, и вещи имели солидный запас службы.
Помимо шерстяных брюк, рубах с длинными рукавами и носков, мужчинам и мальчикам выдали плащи из толстой шерсти с маленькими железными булавками-застежками. Женщины тоже получили носки, а также большие накидки с простыми фибулами и шерстяные платья, которые надевались поверх льняных нижних рубашек. Обувь была из мягкой кожи с мехом внутри и шнуровкой вокруг лодыжек.
— Берегите эту одежду, — строго предупредил их Торальд. — Она должна прослужить вам как можно дольше.
— Любые дырки нужно немедленно заштопать, — добавила Эйсе. — У меня есть запас иголок и ниток для всех, кому понадобится.
Когда пленники облачились в новые наряды, не было недостатка ни в благодарных возгласах, ни в благодарных взглядах.
— Где это слыхано, чтобы давать рабам хорошую одежду? — едва слышно пробормотала одна женщина, обращаясь к Кери. — Я вовсе не жалуюсь, имей в виду.
Кери была удивлена не менее остальных, но она догадывалась, что Хокр просто аккуратно относился к своей собственности. В конце концов, какая ему польза от того, если его слуги замерзнут насмерть, и потом, люди, несомненно, станут работать усерднее, если им будет тепло. Она была уверена, что за этим стоит скорее логика, чем доброта.
В свою очередь, всех их заставляли трудиться не покладая рук в течение осенних месяцев, так как зима была не за горами. Нужно было забивать скотину, а мясо сохранить впрок — его сушили, коптили либо погружали в бочки с молочной сывороткой, которая была отличным консервантом. Готовили и складывали в амбары другие мясные продукты, такие как блотмор, или кровяной пудинг; овощи и фрукты требовали сушки, либо их помещали в холодный погреб, вырытый глубоко в земле; нужно было собирать и обрабатывать ягоды, орехи и грибы. Большое количество рыбы и дичи увеличивало заботы. Многие женщины подолгу трудились, готовя молочные продукты, такие как скир, сыр и масло, другие варили в больших количествах эль и в несколько меньших — мед.
Рагнхильд руководила операциями с яростной решимостью и угрозами, в то время как Хокр, казалось, отлично обходился улыбкой и похвалой. Кери заметила, что даже угрюмые юноши из ее деревни стали выполнять его приказы без жалоб, в то время как она и другие женщины часто ворчали по поводу своей хозяйки. Хокр казался хорошим человеком во многих отношениях, и ей было трудно связать этот образ с жестоким мародером, который так безжалостно разграбил ее деревню. Какой же настоящий?
Однажды поздним осенним вечером он еще раз доказал, что более доброжелателен, чем большинство хозяев. После трапезы он потребовал тишины и, когда в комнате все замолчали, встал.
— Я так понимаю, что вчера у наших слуг родился ребенок и я должен определить его судьбу. Принесите его.
Все вытянули шеи, когда дверь открылась и показалась рабыня по имени Эйра, несущая небольшой сверток.
— Что происходит? — шепотом спросила Кери у Эйсе, случайно оказавшейся рядом.
— Ярл должен решить, будет ли бедняжка жить или умрет.
— Что?! — Кери не смогла скрыть ужаса в голосе. — У него есть право выбирать жизнь или смерть для детей, рожденных рабами?
— Да, разве ты не знала? — Эйсе казалась удивленной, словно говорила о чем-то совершенно обычном. — Если он решит, что ребенок слишком мал, или болен, или что ртов, которых нужно кормить, и так достаточно, младенца отнесут в лес.
Кери содрогнулась, хотя понимала: избавиться от младенца, позволив ему замерзнуть в лесу, — можно сказать, мягкое убийство. Если, конечно, дикие животные не доберутся до ребенка первыми… Но лишать кого-либо жизни в любом случае было тяжким грехом.
Эйсе продолжала шептать:
— Обычно таких детей оставляют умирать, чтобы они не стали обузой для поселения. Но ярл — в отличие от своего отца — никогда не приговаривал ребенка к смерти подобным образом. По крайней мере, пока. Я убеждена, что, пощадив своего собственного ребенка, он не может, по совести, допустить, чтобы убивали других. Хотя, конечно, не сразу стало ясно, что маленькая Йорун не такая, как другие дети…