Три круга превратились в бесконечность. Стены академии плыли мимо, как кадры плохо смонтированного фильма. Лира считала шаги, дыхание, удары сердца - всё, чтобы не думать о боли. О том, как Ориан издевалась над ней в душевой. О том, как все вокруг делали вид, что ничего не происходит.
– Знаешь, что самое страшное в насилии? – голос Кайроса прозвучал рядом так неожиданно, что Лира едва не споткнулась. Ниралиец легко двигался вровень с ней, будто забег был для него обычной прогулкой.
– Что? – выдохнула она, не глядя на собеседника.
– Не физическая боль. Даже не унижение. Самое страшное – это когда ты начинаешь верить, что заслужила это.
Холодный пот выступил на спине Лиры. Она вспомнила отца. Не Палача Кросса, терроризировавшего чужие расы. А того, кто запирал её в подвале за каждый проступок. Бил наотмашь по лицу за сказанное невпопад слово. Того, кто учил дочь убивать взглядом. "Сильные не плачут," – повторял он.
В тот вечер Лира долго сидела у окна общежития, наблюдая за звездами. Коммуникатор жег руку – хотелось написать Хэнсену, рассказать обо всем. Но вместо этого она открыла файл с лекциями и начала учить материал. Больше, чем знания, её интересовал один вопрос: почему люминарий Солт не исключил их обеих?
“Потому что мы все здесь такие же заключенные,” - сказал внутренний голос, удивительно похожий на голос Кайроса. “Просто одни сидят в красивых клетках, а другие - в уродливых.”
За стеной послышались приглушенные рыдания – Ориан наконец-то дала волю слезам. Лира усмехнулась: победа казалась такой сладкой всего пару часов назад. Сейчас же во рту стоял привкус пепла.
“Вместе мы - космос,” - эти слова теперь звучали как насмешка. Как будто кто-то специально подобрал самую ироничную формулировку для места, где ненависть начинала кипеть сильнее, чем в перегретом реакторе.
Остаток недели прошел в напряженном ожидании. Ориан избегала встречаться с Лирой взглядом, но её подруги нашептывали что-то друг другу, бросая злобные взгляды. Лео пытался заговорить, но Лира игнорировала его, как и всех остальных.
Только Кайрос время от времени появлялся рядом – ни друг, ни враг, просто присутствующий. Ниралиец стал своеобразным талисманом безопасности. Где Кайрос - там нет Ориан.
– Месть убивает, – сказал он однажды, наблюдая за тем, как Лира делает заметки по ксенопсихологии. – Чем больше ты вкладываешься, тем больше разлагаешься сам.
Лира подняла глаза от коммуникатора:
– И ты решил поделиться этой мудростью именно сейчас?
– Просто хочу убедиться, что ты не станешь строить козни Ориан.
– Заняться мне больше нечем, – процедила она сквозь зубы. – Я просто хочу…
– Выжить? Учиться? Или доказать, что достойна места здесь не меньше других?
Его слова задели какие-то струны внутри. Те самые, которые вибрировали каждый раз, когда она слышала шепот за спиной. “Дочь Палача.” Как будто это определяло всю её сущность.
Но правда была гораздо сложнее. Она помнила не только крики жертв отца, но и его руки, обнимающие её после хорошо выполненного задания. Его рассказы о том, как важно защищать людей. Только вот методы... Методы всегда были другими.
– Знаешь, что самое трудное? – внезапно спросила она, глядя в окно. – Понять, что твой отец был одновременно и героем, и монстром. И что ты не знаешь, какой частью хочешь восхищаться больше.
Кайрос не ответил. Он просто сидел рядом, позволяя тишине заполнить пространство между ними. Иногда молчание – лучший способ поддержки.
Следующий день начался с лекции по ксенопсихологии, которую вёл тар Н'Зар - ниралиец с прозрачной кожей и пульсирующими голубыми венами. Его внешний вид сам по себе был предметом изучения: полупрозрачный череп позволял наблюдать за работой мозга в реальном времени. В отличие от Кайроса, постоянно носящего шапочку, тар нисколько не стеснялся своей биологической особенности.
– Каждая раса воспринимает реальность через призму собственной биологии, – вещал Н'Зар, демонстрируя голограммы различных инопланетных мозгов. – Например, представители расы Квелла'рин видят не отдельные объекты, а потоки вероятностей. Для них будущее – это не абстракция, а физически ощутимая реальность.
Лира старательно делала заметки, но её внимание постоянно рассеивалось. Шёпот за спиной становился всё громче: “Дочь Палача Кросса…”, “Как она вообще прошла отбор?”
Тар Н'Зар внезапно остановился напротив Лиры.
– Мисс Кросс, может быть, вы поделитесь своими мыслями с группой? – его голос звенел как струна. – Или вам известны другие способы восприятия реальности, которые могли бы дополнить нашу дискуссию?