На третий день Кайрос забрёл в клуб. Тёмный зал пульсировал в такт музыке, но Кайрос воспринимал это как последовательность чисел, а не как ритм. Его чёрные глаза сканировали пространство с математической точностью, анализируя траектории движений, углы наклонов голов.
Когда она подошла – другая ниралийка, но всё же его сородич по виду – он отметил несколько переменных: прозрачность её черепа на 78% (выше среднего), длина когтей 4.2 см (оптимальная для захвата), частота пульса через полупрозрачную кожу 92 удара в минуту (лёгкое возбуждение).
"Интересно," – подумал Кайрос, принимая её приглашение. Не потому что хотел – просто новая переменная для анализа. В её квартире он действовал методично, как при решении сложного уравнения. Каждое движение было просчитано заранее, каждое прикосновение – очередной параметр.
Когда она опустилась перед ним на колени, он рассматривал это как новый набор данных для анализа. Её губы касались его плоти с осторожностью, которая раздражала своей предсказуемостью. "Изменить параметры," – решил Кайрос, направляя движения незнакомки более требовательно. Глубина погружения, давление, ритм – всё это были переменные в его личном эксперименте.
Её рефлекторные спазмы горла регистрировались как новые значения в его внутреннем журнале наблюдений. Слёзы, выступившие в уголках глаз – просто физиологическая реакция организма на раздражитель. Кайрос отмечал каждый звук, который издавала девушка, классифицируя их по частоте и интенсивности.
Переход к основному этапу эксперимента был логичным продолжением. Без подготовки, без лишних движений – прижав незнакомку к столу – просто резкий вход, чтобы зафиксировать первичную реакцию. Её мышцы сжались вокруг него, как идеально подогнанные компоненты механизма. Боль, которую он прочитал в её глазах, была просто новым значением в его исследовании.
Каждое движение внутри неё было рассчитано до миллиметра. Угол наклона, глубина проникновения, сила толчков – всё это составляло сложную систему координат.
Кайрос менял параметры как дирижёр оркестра: скорость, ритм, силу воздействия. Наблюдал за тем, как её организм реагирует на различные комбинации раздражителей. Это было не насилие в человеческом понимании – это был научный эксперимент высшей категории.
Когда она достигла оргазма, Кайрос отметил время (3 минуты 12 секунд), интенсивность сокращений мышц (7.8 баллов), частоту дыхания. Его собственный оргазм был просто физиологическим завершением эксперимента – никаких эмоций, только регистрация факта.
Лежа рядом с ней после, он анализировал полученные данные. Это был не секс – это было исследование возможностей тела как биологической системы. Чистая наука без примеси эмоций.
Именно в этот момент он понял главное различие между собой и другими. Для них это было проявление чувств, эмоций, желаний. Для него – сбор данных, расширение границ понимания процессов. Даже когда Кайрос покидал квартиру незнакомки, его мысли были заняты не моральным аспектом произошедшего, а анализом эффективности различных техник воздействия.
Это не было жестокостью или бесчувственностью. Это было следствием его природы – видеть мир через призму формул и уравнений. Понимать жизнь как последовательность взаимодействий различных систем. И если другие существа не могли этого понять – это была их проблема, а не его. А мораль? Мораль – это просто ещё одна переменная в уравнении, которую можно игнорировать при наличии достаточных данных.
Полиция нашла его на четвертый день. Родители забрали его домой, но что-то уже изменилось. Теперь он знал вкус свободы. И хотя вернулся к учебе, внутри него поселилась трещина. Маленькая, почти незаметная, но достаточная, чтобы время от времени напоминать о себе.
В конце года он поступил в Зенотар. Не потому что родители хотели этого, а потому что сам решил так. Теперь, в свои девятнадцать, он продолжает играть свою роль. Перед родителями – идеальный сын, машина для решения задач. Перед другими студентами – загадочный наблюдатель, который всегда стоит чуть в стороне.
Иногда, глядя на Лиру и Лео, Кайрос видел что-то неуловимо знакомое. То же стремление к свободе, которую они сами толком не понимают. То же желание выбить трещину в идеально отполированной поверхности своего существования. Только у них это получается иначе. Они не прячутся за масками, не играют роли. Они просто живут.
"Какие же вы дети," – думал он иногда, наблюдая за их перепалками. Но в глубине души Кайрос завидовал им. За их способность быть собой. За их хаотичность. За их смелость ошибаться. Особенно Лиры. В её действиях есть что-то неподконтрольное. Она делает шаг, потом ещё один, не всегда понимая, куда идет. Но каждый её шаг – настоящий. Без расчётов, без страхов, без многолетнего планирования.