В углу кабинета тикали старинные часы – подарок первого выпуска Зенотара. Их стрелки двигались вперед, неумолимо отсчитывая время. Время, когда следующий Оттавио Кросс может подняться с ножом.
За окном промелькнула тень – корабль техников, проверяющих внешний корпус. Обычная ночь в академии. Обычная ночь среди звезд. Только теперь Солт знал: обыденность – самая опасная иллюзия.
Он вернулся к столу и взял файл Лиры. На первой странице красовалась её фотография: светлые волосы, холодные глаза, сжатые губы. Как две капли воды похожа на отца. Но в глазах... в глазах читалось что-то другое. Что-то, что заставило Айрона сохранить ей место в академии.
На экране коммуникатора загорелось сообщение: "Внимание. Подтвержден сигнал тревоги в общежитии Б-14." Солт вздохнул. Новый день начинался. С новыми проблемами. С новыми решениями.
Где-то в глубине корабля прозвучал сигнал начала новой смены. Тихий, почти неслышный звук, но для Солта он стал сигналом к действию. Он собрал папки в аккуратную стопку и запер их в сейф. Время для размышлений закончилось. Пришло время действовать.
Солт выключил свет и вышел из кабинета.
Глава VIII. Ориан.
Ночь была слишком тихой, словно сама вселенная затаила дыхание перед неизбежной бурей. Маленькая Ориан сидела на кровати, её хрупкие пальчики вцепились в мягкого светящегося мотылька – подарок мамы на день рождения. За окном раздавались далёкие взрывы, а небо окрашивалось в жуткие оттенки оранжевого и красного.
Она слышала, как родители шепчутся в гостиной, как отец проверяет старый бластер, который никогда не должен был использовать. Отец ушёл. Кто-то же должен был дать отпор людям.
– Спи, маленькая звёздочка, – мамин голос дрожал, когда она укладывала дочь в постель. Но Ориан не могла уснуть.
Внезапно тишину разорвал оглушительный грохот. Дверь вылетела с такой силой, что её обломки врезались в противоположную стену. В комнату ворвались четверо солдат, их силуэты чёрными пятнами выделялись на фоне пылающего города за окном.
– Нет! – мама летела вперёд. Её крик был полон отчаяния и ярости. Она бросилась на солдат с ножом, хотя было очевидно, что шансов нет. Солдаты захохотали, играя с ней, как кошки с мышью, отталкивая друг другу её хрупкое тело.
Один из них, высокий детина с шрамом над бровью, схватил женщину за волосы.
– Смотри-ка, какая смелая, – процедил он, его пальцы сжимались всё сильнее. По щекам матери текли слёзы, но та не издала ни звука.
Один из солдат замешкался у входа в детскую. Его глаза встретились с огромными глазами малышки под кроватью. Мужчина заметил, как дрожат пальчики, сжимающие игрушку. На мгновение мир вокруг будто замер - только эти два взгляда существовали в бесконечной тишине.
– Ну что там, Хэнсен? – раздалось из коридора.
– Чисто, – произнёс он громче, чем требовалось, перекрикивая смех своих товарищей и приглушённые всхлипы женщины. – Двигаем дальше.
Но его голос дрогнул на последнем слове, выдавая внутреннюю борьбу.
Маленькая Ориан хотела закричать, позвать на помощь, но горло будто сжало невидимой рукой. Последнее, что она запомнила - как Хэнсен, выходя последним, аккуратно прикрыл дверь детской, оставляя её одну в этом кошмаре.
Время потеряло значение. Может быть, прошли минуты, может быть часы, прежде чем вернулся отец. Нашёл жену с перерезанным горлом и дочь под кроватью, обмочившуюся от ужаса. Ай Ксар был доктором, не солдатом, но в тот день что-то внутри него умерло. Он взял дочь на руки и унёс прочь от дома, который превратился в склеп.
– Папа… – прошептала она, но он лишь крепче прижал её к себе, его тело сотрясалось от беззвучных рыданий.
За окном Луминар продолжал гореть, превращая прекрасный город в адское пекло. Воздух наполнился криками, запахом гари и пролитой крови. Тени смерти протягивали свои щупальца к каждому дому, каждой семье, каждому ребёнку. Но в этот раз они прошли мимо маленькой Ориан.
Отец молчал, только его руки тряслись, когда он держал маленькую Ориан. Она никогда не забудет этот момент - как её отец, всегда такой уверенный и сильный, плакал беззвучно, глядя на догорающие останки их жизни.
Ориан видела лица своих сородичей в каждом отражении, слышала их крики в шёпоте ветра.
Позже, уже став взрослой, она часто задавалась вопросом: почему Хэнсен солгал? Почему оставил её живой? Этот вопрос будет преследовать её всю жизнь, становясь частью её существа, формируя каждое её решение, каждый её шаг в будущем. Потому что иногда милосердие может стать самым страшным бременем, которое человек может нести. Особенно если это милосердие исходит от тех, кто уничтожил всё, что тебе дорого.