— Лира… — простонал он, уткнувшись лбом в её плечо. — Я…
— Кончай, — прошептала она, целуя его в висок. — Я хочу это почувствовать.
Он не успел ответить. Его тело сделало это за него.
Он кончил глубоко в ней, сжав зубы, чтобы не выкрикнуть имя. Он чувствовал, как внутри него что-то рушится. Как будто он только что потерял часть себя. Но не жалел. Ни на секунду.
Лира положила голову ему на плечо. Её дыхание было тяжёлым. Её кожа — влажной. Её сердце билось слишком быстро, как будто пыталось вырваться наружу.
— Ты такой… — начала она, но не закончила.
— Что? — спросил он, целуя её в лоб.
— Безумный, — прошептала она. — Самый безумный человек, которого я знаю.
— А ты — самая сумасшедшая.
Она рассмеялась, тихо, хрипло. Затем поцеловала его в губы. Не страстно. Нежно. Почти как благодарность.
— Мы сошли с ума, — сказала она.
— Возможно, — кивнул он. — Но мне нравится быть сумасшедшим рядом с тобой.
Он осторожно вышел из неё, чувствуя, как она вздрагивает от внезапной пустоты. Он аккуратно застегнул её форму, затем свою. Они стояли так, прижавшись друг к другу, как будто боялись, что если разойдутся хоть на шаг, то потеряют друг друга навсегда.
В коридоре снова раздались шаги. Кто-то прошёл мимо. Кто-то мог услышать. Но им было всё равно.
Потому что они были настоящими. Здесь. Сейчас.
И никто не узнает.
Экзамены проносились один за другим. Лира показала себя с лучшей стороны. Оставался последний – и самый сложный – астронавигация.
Лира вошла в аудиторию одной из первых.
Айрон Солт сидел за длинным чёрным столом, покрытым стеклом, под которым лежали листы бумаги — возможно, протоколы прошлых лет, возможно, записи о провалах. Его лицо было непроницаемым. Он не улыбался. Не моргал. Просто ждал. Как будто Лира была последним пассажиром перед тем, как закроется шлюз и начнётся отсчёт до взрыва.
— Присаживайся, — сказал люминарий, указывая на стул напротив. Он давно отбросил излишнюю вежливость по отношению к Лире – учитывая сколько раз её и Лео ловили, бродящих по коридору в часы для сна. — Начнём. Первый вопрос: какие факторы влияют на точность выхода корабля в заданную координатную сетку при переходе через межпространственный слой?
Лира даже не моргнула.
— Точность зависит от трёх основных компонентов: гравитационных аномалий в точке входа, параметров корабельного навигатора и наличия искажений в пространственной матрице. Но больше всего — от качества предварительной моделировки траектории. Если модель некорректна, даже самый современный корабль может выйти в другом конце галактики или вообще потерять связь с реальным пространством.
Солт кивнул.
— Хорошо. Второй вопрос: как определяется безопасная глубина погружения в межпространственный слой для различных классов судов?
— Для этого используется формула Даррена-Корса, которая учитывает массу корабля, мощность защитного поля и плотность слоя в конкретной точке. Также важно учитывать уровень радиационного фона, потому что высокий уровень может вызвать сбой в работе систем навигации и жизнеобеспечения.
— А если корабль оснащён устаревшим реактором? — спросил Солт, чуть наклонив голову.
— Тогда глубину погружения нужно уменьшить на десять-пятнадцать процентов. Устаревшие реакторы менее стабильны при резких изменениях давления и температуры. Они могут не выдержать нагрузки, и тогда потеря энергии будет необратимой.
Солт сделал пометку в своём коммуникаторе. Лира видела, как его пальцы замерли на секунду, прежде чем продолжили движение. Она знала, что он не просто проверяет знания. Он проверяет уверенность. Реакцию на давление.
— Третий вопрос: как происходит корректировка курса во время перехода, если система навигации частично вышла из строя?
— Коррекция производится вручную, через внешние ориентиры — такие как стационарные маяки или известные звёздные системы. Также можно использовать данные с других кораблей, если они находятся в том же секторе. Но главный метод — это расчёт поправочных коэффициентов на основе текущих данных с акселерометров и гироскопов.
— А если связи нет?
— Тогда остаётся только интуиция командира и опыт второго пилота. Иногда это единственный способ выжить.
Солт посмотрел на неё. Впервые за всё время.
— Ты говоришь, как будто уже летала.
— Я училась летать, — ответила Лира. — Только пока не сложилось.
— Почему?
— Потому что меня учил отец. Мне было шесть, но я помню, как это делается.
Солт снова записал что-то. Теперь вопросы стали сложнее.
— Четвёртый вопрос: как рассчитывается необходимое количество топлива для длительного рейса в условиях нестабильного пространства?