В соседней спальне Лира аккуратно складывала одежду в чемодан. Её движения были точными, почти механическими. Она представляла их встречу: Хэнсен стоит в дверях, она заходит первой, а следом... Лео. Два самых важных человека в её жизни встретятся наконец. Интересно, они поладят? Она улыбнулась своим мыслям. Представила, как Пол будет ворчать на Лео.
"Пассажиры рейса на Астерион, просьба пройти к шаттлу", - раздался металлический голос из коммуникатора. Лира защелкнула замки чемодана. Сердце колотилось где-то в районе горла. Она знала этот маршрут наизусть - четыре часа в гравитационном коридоре, затем прыжок через зону турбулентности, и вот он - дом.
Лео с трудом затолкал последнюю футболку в рюкзак. Черт, ничего не готово, абсолютно ничего. Как он вообще должен себя вести? Подарить цветы? Нет, Хэнсен убъёт его букетом. Принести бутылку чего-нибудь покрепче? Но он даже не знает, что пьёт этот Хэнсен. Может, он вообще предпочитает зелёный чай и медитацию. Медитацию! Боже, а вдруг придётся сидеть часами в позе лотоса и обсуждать смысл жизни?
Они встретились у входа в общежитие. Лира выглядела собранной, как всегда. Только чуть припухшие губы выдавали, что она тоже нервничает.
– Готов? - спросила девушка, и её голос дрогнул на последнем слоге. Лео кивнул, сглотнув ком в горле. Они шли к посадочной площадке молча, каждый погруженный в свои мысли.
Шаттл был новым, блестящим, с мягкими сиденьями. Лира заняла место у окна. Лео сел рядом, его колени подрагивали.
– Начнём с главного, – сказала она, глядя на серебристые облака за бортом. – Астерион - не самая приятная планета для жизни. Местами держится высокая радиация, постоянные магнитные бури. Но наш город… – Её глаза загорелись. – Зелёные парки, настоящие деревья...
Она говорила о своём городе так, словно это было живое существо. Рассказывала про широкие проспекты, где никогда не бывает пробок, потому что все передвигаются под землёй. Про подземные озера с кристально чистой водой.
– А наш дом... - голос Лиры смягчился. – Старый особняк на окраине.
Лео слушал, и с каждым её словом становилось всё страшнее. Он представил длинные коридоры, запах старых книг, тяжёлую мебель... И Хэнсена. Вездесущего, всевидящего Хэнсена, который сразу поймёт, что Лео недостаточно хорош для его девочки.
– Ты будешь жить в гостевой комнате, - внезапно сказала Лира, и он чуть не подавился воздухом.
– Что? Я думал...в отеле.
– Хэнсен хочет тебя видеть поближе, - она улыбнулась своей фирменной полуулыбкой. Вот оно. Приговор. Две недели в логове льва. Две недели, когда каждое движение, каждое слово будут под пристальным наблюдением.
За иллюминатором уже показались первые очертания планеты. Красноватая дымка атмосферы, серебристые всполохи магнитных бурь.
– Смотри, - Лира указала на едва заметную зелёную точку внизу. – Это он.
Лео кивнул, но видел только её лицо. Эти глаза, которые светились сейчас какой-то особенной надеждой. Он не имел права её подвести.
Шаттл начал снижение. В иллюминаторах замелькали огни посадочной площадки. Лира взяла Лео за руку.
– Просто будь собой, - прошептала она. – И не бойся его. Он просто... очень хорошо умеет пугать людей.
Лео хотел пошутить что-то вроде "Как и ты", но вместо этого крепче сжал её пальцы.
Последние минуты полёта они сидели молча. Лира репетировала в уме разговор с Хэнсеном. Как объяснить ему, что Лео - это не очередной случайный знакомый? Что он стал частью её жизни, такой же неотъемлемой, как дыхание или биение сердца? Что она больше не представляет себя без него рядом?
А Лео думал о том, как это вообще возможно - войти в чужую семью, в чужую жизнь и стать своим? Его собственная семья осталась где-то на Соларионе. Когда он сообщил родителям, что не приедет, никакой реакции не последовало. “Хорошо,” – всё что получил Лео в ответ. Но здесь... Здесь всё по-другому. Здесь каждый взгляд Лиры, каждое её прикосновение говорили о том, что он уже дома. Осталось только убедить в этом Хэнсена.
– Пристегните ремни, - бесстрастный голос пилота вывел их из раздумий. Посадка. Последний рубеж перед тем, как начнётся новая глава их истории. Лира почувствовала, как холодные пальцы страха коснулись позвоночника. Вдруг всё пойдёт не так? Но тут же отогнала эти мысли. У них есть две недели. Две недели, чтобы два важнейших человека в её жизни нашли общий язык. Или хотя бы научились терпеть друг друга.