— Имелось в виду рядом со мной. Он сказал, что устал быть объектом в моих играх. Я сказала, что он является не «объектом», а «субъектом», а он мне сказал, что все равно не хочет быть ни объектом, ни субъектом.
— Он был пьян?
— Естественно. Я даже не знаю, помнит ли он все, что наговорил мне тогда.
— А ты?
— Что я? – Лика недоуменно повела плечами под облегающим свитером.
— Ты тоже была пьяна? – предположил Медуза.
— Ну да, – пробормотала Лика, – отмечали 8 Марта, Международный женский день. Господи, какая же овца придумала этот день! Почему все мужчины должны сначала поздравлять женщин, а потом они не выдерживают такого напряжения и посылают их на хрен.
— А что вы пили? – спросил Медуза.
— Господи! – произнесла она с тоской. – О чем мы говорим! Вы меня скоро убьете из-за какой-то антикварной железяки, которую я в глаза не видела.
Лика всхлипнула.
— А ты не думаешь, что это были слова, сказанные под воздействием алкоголя?
Лика посмотрела на него и ничего не ответила.
— А что, – продолжал свои мысли Медуза, – ты говоришь это случилось 8 марта? Самое мерзкое время: зима кончилась, весна еще не началась… Полнолуние, магнитные бури, алкоголь – мало ли что может на человека подействовать.
— Алкоголь? – поморщилась Лика, – но ведь говорят же, что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Алкоголь просто обостряет эмоции. Значит, он и трезвый хотел меня послать, но сдерживался, а алкоголь помог.
— Алкоголь только искажает сознание. Да разве мог умный человек послать куда-то такую женщину, как ты? Если только он не самоубийца.
— В том-то и дело, что он очень умный и я его очень люблю, но он большой эгоист и делает только то, что ему хочется. Он привык только брать, а отдавать приходилось мне.
Женщина, привлекшая его внимание, допила кофе. Поставила стаканчик на стол, но не уходила, как будто ждала кого-то или чего-то. Она закурила, откинувшись на спинку стула, и с закрытыми глазами медленно вдыхала дым. У нее был утомленный вид. Своей длинной шеей, осанкой и слегка выпуклыми глазами женщина напоминала экзотическую птицу.
— Мы сами выбираем, кого любить. Ты его любишь, и это важнее всего. Для тебя.
— Вы слишком чувствительны для хладнокровного убийцы.
Они посмотрели друг другу в глаза. Медуза хмыкнул. Он подумал о том, что если бы она не жаловалась на жизнь, то была бы более привлекательной. Он попытался успокоить ее. Но она все равно нравилась ему, и она была вся в его власти. И та, которая за столиком у окна, ему нравилась тоже, но она не принадлежала ему – сейчас вспорхнет и исчезнет.
— Выше нос!
Боже, как она не любила эти стандартные выражения!
— При чем тут мой нос! – воскликнула она. – Ведь вы меня все равно убьете! Разве нет?
«Нет! – захотелось крикнуть ему. – Нет! Я не смогу этого сделать. Мы убежим от всех. Нас никто не найдет! Зачем умирать, если можно жить? Вокруг так много смертей! Зачем? Никогда не поздно начать жить сначала. Вот хотя бы с этого момента…»
Он чувствовал ее власть над собой. Он не мог оторваться от ее красоты, от ее глаз с застывшей тоской. Он понимал, что настал час великого искушения не только для его души, но и для тела. Волна горячей крови хлынула ему в сердце, каждый фибр трепетал от искушения. Но его закаленная воля взяла верх и в этот раз. Мало-помалу горячая волна отхлынула обратно, и вместо нее вспыхнул гнев на себя за то, что в нем поднялась эта необузданная волна. Поднялась в самый неподходящий момент.
Медуза сидел молча и неподвижно. Голова его опустилась на грудь, а на лицо легла глубокая тень. Прошло несколько минут, пока он поднял на нее глаза. Она все так же сидела на прежнем месте, глядя куда-то в сторону.
— Вы правы, – сказал он сдавленным, неестественным голосом.
Она быстро повернулась к нему и взглянула ему прямо в лицо. Глаза ее стали еще печальнее.
— Вы правы, – повторил он уже более спокойным тоном. Может быть, и нет… Людям свойственно ошибаться, никто не знает, что с кем будет. Поэтому сейчас мы живы, и никто не мешает нам говорить так, будто бы ничего не случилось. А если это последний разговор, то тем более есть смысл растянуть его подольше… Вы согласны?
Лика кивнула, сдерживая слезы.
— Начнем?
— Начинайте, вы же это придумали.
Медуза молчал. На него опять нашло какое-то наваждение. Вдруг, сделав над собой огромное усилие, он встал, чтобы убедиться, что не грезит наяву.
— Ну, давайте! – сказала Лика.
— Что давать? – на какое-то время он как бы выпал из реальности.
— Вы же хотели со мной общаться?
— Ну…
— Так общайтесь!
— Хорошо, начнем сначала. Зачем ты ехала в Бекешевскую? – он отметил про себя, что называет ее то на «ты», то на «вы».
— Я ехала к маме, – ответ был односложный.
— Ты часто бываешь дома?
— Нет, бываю дома крайне редко. Я живу в Москве.
— А на этот раз с какой целью домой надумала ехать?
— Все пытаюсь проблемы свои решить. – Лика горестно вздохнула. – Проблемы мои такие, что не могу ничего делать. Внутри трещина, в которую уходит вся энергия и чувства. Я думала, может, это оттого, что меня бросил Олег.
Медуза хмыкнул.
— Нельзя ставить свою жизнь в зависимость от другого человека.
— Особенно, если этот человек – профессиональный киллер, – парировала Лика. Подумала и добавила: – Можно было бы издать книжонку, паскудненькую такую тоненькую брошюрку «Психологические советы от профессионалов». А в скобках пояснить: от «киллеров». Хотя, не думаю, что она пользовалась бы успехом. Вряд ли.
— А почему, собственно, тоненькую и паскудненькую? – возмутился Медуза.
— А что, толстую, как энциклопедия? Какие советы могут быть у киллера: отойдите от окна, пожалуйста; закройте глаза, рот и уши; сейчас вам будет больно – вы полетите по черному коридору, когда увидите свет в его конце, там вас будет ждать любимая прабабушка – она напекла ватрушек с корицей и давно ждет вас…
— Ладно, – махнул рукой Медуза. – Мы говорили о причине вашей поездки домой.
– А она вообще фантастическая, – оживилась Лика. – Вы мне не поверите.
Все-таки они как-то странно общались, называя друг друга то на «ты», то на «вы».
— Я во все верю, – пробормотал Медуза. Действительно, глядя в ее удивительные, глубокие глаза, можно было поверить во все.
— Мне было видение!
— Что-то Божественное? Ангел появился за спиной?
— Нет, – Лика была совершенно серьезна. – Мне приснился Джон Леннон.
— Кто?
— Ну, Джон Леннон… А что тут такого? Я же сказала, что не поверишь. Не буду дальше рассказывать.
— Давай, давай, говори.
— Говорю. Мне приснился Джон Леннон.
Во взгляде Медузы читалось недоверие.
— Да-да, это был именно он, – горячо заверила его Лика. – Только он был без своих круглых очков, и волосы короткие. Он был совсем молодой. Но я знала, я чувствовала, кто это.
— А почему именно Джон Леннон? – изумился Медуза.
— Не знаю, – пожала плечами Лика. –¦ Олег его очень любит. Особенно эту песню «Вообрази», где поется о том, что не будет ничего такого, что может разъединять людей, – не будет богатых и бедных, не будет войн. Он предлагает вообразить все это.
Лика вздохнула.
— Рай да и только, – подтвердил Медуза. – Только будет это все не в этой жизни. Это будет в жизни после смерти. Самого ведь Леннона тоже… киллер пристрелил?
— Не киллер, а психопат. Он потом мемуары написал о том, как да почему… Детство у него было несчастливое. Нереализованные амбиции. Непривлекательная внешность. А вот нашел способ прославиться. Все о нем знают. А был бедным, затурканным ребенком. Да, у всех психов трудное детство. У меня тоже, как у психов, – Лика еще раз вздохнула, еще более горестно. – Теперь понял, почему именно Джон Леннон мне явился во сне?
— Приблизительно.
— Дальше рассказывать?
— Так это был сон или видение?
— Это такой сон, который как видение, потому что во сне понимаешь, что не спишь, а все, что видишь и чувствуешь, происходит как наяву. Дошло?