Как известно, Печковский после Великой Отечественной войны отсидел в лагере 10 лет, а затем в средствах массовой информации пытались обелить его и представить как невинно пострадавшего. Думаю, что в архивах КГБ сохранились материалы о фактических делах Печковского во время войны.
Находясь в Красном Бору, мы все чувствовали приближение важных событий по полному освобождению Ленинграда от блокады. Сводки с фронтов говорили о беспрерывных победах наших войск, и мы с сильной завистью слушали эти сообщения. Все жаждали наступления и наступления успешного, позволяющего рвануть вперед, так как все предыдущие наступления на нашем участке кончались неудачно, в лучшем случае продвижением на несколько десятков метров вперед.
И такой момент наступил. К сожалению, не на нашем участке, а правее от нас, в стороне Пулковских высот. Мы видели и слышали, как там началась ураганная артподготовка, вступила в действие авиация. Через офицеров штаба мы пытались узнать: как там идут дела, однако сведения были разноречивые, никто толком ничего не знал.
На второй день, рано утром мы почувствовали что-то неладное, какую-то таинственную тишину: со стороны немцев не слышно было никаких звуков и выстрелов. Наконец поняли — немцы покинули траншеи. Потихоньку стали пробираться в их сторону, и вскорости убедились в наших догадках: немцев нет! Сразу бросились в немецкие землянки на поиски продуктов, и были весьма вознаграждены — нашлись сухари, галеты, консервы.
Я уже говорил, наши ОПАБы были способны стоять насмерть в обороне, для движения вперед не было транспортных средств. Однако несколько ОПАБов, находившихся в стыке с наступающими левее нас войсками, были подхвачены полевиками и вместе с ними двинулись вперед, в связи с чем радистам прибавилось заметно работы для поддержания контакта с ними.
Вскорости частям укрепрайона Ленфронт выделил транспортные средства, и мы двинулись вперед, в наступление! Прощай, Красный Бор и станция Поповка! Встретимся мы с вами уже только после войны, в 1951 году.
Общее наступление частей 14-го укрепрайона было направлено на юг от Ленинграда: Новолисино, Форносово, Поги, Лисино-Корпус. Меня с Исаем Дронзиным привезли с рацией ночью в какую-то деревеньку, сбросили и приказали наладить связь с ОПАБами и штабами УРа, быть промежуточным звеном между ними. Мы обосновались в какой-то избе, развернули антенну, установили связь, я начал из сухого пайка готовить кашу, так как мы сильно проголодались. Но в это время, около полуночи, последовал по рации приказ: к утру прибыть в Форносово, ибо утром рота уходит вперед. Предстоял путь километров пятнадцать. Преодолеть это расстояние с пустыми руками было пустяком. Но у нас был приличный груз: рация в двух упаковках, винтовки, сухпаек, запасное питание к рации, вещмешки, личные веши. С таким грузом не только двигаться пешком было невозможно, едва удалось все поднять с земли, тем более, что Дронзин («Малек») был маленьким мальчишкой в половину моего роста, щупленький, с маленькой головой, силенок у него — «кот наплакал». Уменьшить груз — невозможно, ибо сухой паек после блокады ценился на вес золота, а о запасном питании к рации и речи не могло быть, для любого радиста оно ценнее жизни.
Я бросился по деревне искать какое-либо подручное средство: санки, лыжи или что-либо. К счастью, около полуразбитой избы обнаружил простейшие маленькие, видимо детские, саночки из четырех полуметровых дощечек толщиной в сантиметр: две дощечки — полозья, две другие — поперечины сверху. На эти саночки мы погрузили наши пожитки, получился воз высотой более метра. Хорошо увязав свое имущество, сзади я привязал солдатский котелок с недоваренной кашей, Дронзин запрягся впереди, я руками стал толкать санки с грузом сзади. Выехали на проселочную дорогу, сплошь занесенную снегом. Полозья увязали в снегу, но мы что есть силы тянули санки вперед. На обочине дороги хорошо выделялись дорожные знаки: стометровые и километровые столбы. Немцы любили порядок и у них столбы выглядели хорошо.
Нам хватило сил протащить санки сто метров, дальше следовал отдых и подкрепление кашей. Так, с перерывами через каждые 100 метров, мы двигались к намеченной цели. Путь был тяжелым. Вскоре попали в зону разгромленного немецкого обоза. На дороге и по ее бокам валялись трупы немцев, повозки, ящики с боеприпасами, убитые лошади, винтовки, автоматы и прочее добро. Видимо, бой был недавно, ибо одна из лошадей похрапывала в предсмертных судорогах.