Хэнзард, соглашаясь, кивнул.
— Египетские власти были ошарашены, обнаружив меня на верхушке пирамиды. А потом, когда стала исчезать Луна…
— Ох уж эта Луна! Я так глуп, что не заслуживаю будущей жизни. Пинок под задницу — вот чего я заслуживаю.
Хэнзард, скептически улыбаясь, выслушал тираду Пановского.
— Не хотите ли вы сказать, будто на самом деле просмотрели Луну? Продумали каждую мелочь, а Луну забыли? Пановские виновато взглянули друг на друга.
— Во всяком случае,— скромно сказал первый,— мы убедили в этом правительство.
— Не будем об этом,— вмешался второй Пановский.— Хотя правительство относится к нам уже не так бесчеловечно, но все же я уверен, что эта комната наверняка прослушивается. Скажите лучше, Натан, вы верите, что хотя бы иногда цель оправдывает средства? Конечно, без Луны не будет приливов, ни здесь, ни на суб-первой Земле, течения в океанах перепутаются, начнутся жуткие бедствия, беспорядки, трагедии. Но главной цели мы все-таки достигли
— войны не было. Кроме того, я набросал план возвращения Луны. Его как раз объясняют русским — в этом деле без их помощи не обойтись. Надеюсь, русские тоже перестанут валять дурака и займутся Луной. Но это тебе расскажет Бернар, а я опаздываю на самолет. Натан, вам нужно что-нибудь в Риме? Хотите, я по блату организую вам свадьбу в соборе святого Иоанна, где служит сам папа?
— Убирайся к Его святейшеству, старый сводник. Ты же знаешь, капитан не любит, когда его водят на поводке.
Второй Пановский выкатился из комнаты, а первый, как ни в чем не бывало, продолжил беседу:
— На Луне сейчас застряло некоторое количество крайне озабоченных, я бы сказал — обезумевших русских. Никто из них не может понять, что приключилось с Солнечной системой. Точно так же и на Земле суб-первой ни один человек, кроме, конечно, меня, не догадывается, что происходит. А тамошний я скорее всего опасается, что кто-то независимо от него разработал передатчик нового типа и употребил его таким апокалиптическим образом. Зато здесь все это время я втолковывал президенту, куче всяких комиссий и, наконец, даже журналистам: что, кем и для чего было сделано. Власти ужасно взбесились, но думаю, что втайне они рады такому исходу, вроде как матадор, очнувшийся в больнице и недоумевающий, как он остался жив после того, как проявил столько героизма. Они выслушали меня, но мало кто из них хоть что-то понял. Но те, кто понял,— поверили. И вот как мы поступили. На Землю суб-первую был передан ряд ученых и добровольцев-офицеров. Они попытаются сделать там то, что уже делали вы — реинтегрироваться со своими суб-первыми личностями. Когда у кого-нибудь из них это получится, он при помощи передатчика-приемника отправится на Луну и поступит с нею так же, как вы поступили с Землей. Луна суб-первая отправится к Земле, а нам оставит эхо, которое мы вернем на свою орбиту. От этого произойдет суб-третья Луна, которая, как ни печально, когда-нибудь свалится на Солнце. Хотя не исключено, что ее обитатели решат отправить ее куда-нибудь еще. В самом деле, почему бы им этого не сделать? Приемники-передатчики у них есть. Они смогут путешествовать по Вселенной куда им заблагорассудится, пока у них не кончатся запасы. Возможно, эта и все последующие Луны станут межзвездными путешественниками. Что с вами, Натан? Ведь я так популярно все изложил! Знаете, если вы хотите помыться с дороги, то в нашем номере есть три огромнейших ванны. Я заметил, что ванна прекрасно помогает в тех случаях, когда вы не можете что-то понять.
— Спасибо, дело не в ванне. Но я надеялся, что…
— Конечно же, Натан! Конечно, она здесь. Бриджетта, тебя хотят видеть!
Она вплыла в комнату на волнах смеха. Он не знал, какая из Бриджетт перед ним — Бриди, Джет, Бриджетт или еще какая-нибудь, это не имело значения, ведь любая из них была единственной женщиной, которую он любил, и он обнял эту женщину, и они поцеловались, и поцелуй тоже был как смех.
— Профессор Пановский,— церемонно произнес Хэнзард,— я хотел бы просить у вас руки вашей жены Бриджетты.
— Я благословляю вас обоих, но советую сначала договориться со своими соперниками.
— Нет,— сказал Хэнзард.— На этот раз пусть она решает, как желает распорядиться мною.
— Натан, я говорю не о соперницах Бриджетты, а о ваших соперниках.
И под взрывы хохота и гремящие музыкальные аккорды в комнате появились давно ждавшие этой минуты два Натана Хэнзарда, державшие за руки еще двух Бриджетт. Они выстроились перед ним со скромной симметричностью моцартовского финала. Он знал, что они будут здесь, знал с самого начала, поскольку сам он не был даже последним Хэнзардом, а лишь предпоследним эхом, оставшемся на пирамиде Хеопса после прыжка в Канберру, но все же до последней секунды по-настоящему не верил в возможность такой встречи. Он схватил протянутые ему руки и некоторое время они стояли так, словно собираясь водить хоровод.
Вот мы и подошли к концу рассказа. Герой получает награду за свои подвиги и труды, мир спасен от гибели, даже Луну удалось вернуть на место, и Пановский впервые в жизни стал свободным человеком. Стоит прекраснейшая июньская погода, хотя, чтобы оценить ее по-настоящему, надо бы выйти за пределы купола, пройтись на лодке по реке или просто прогуляться по сельской дороге. Жаль, что к 1990 году найти сельскую дорогу в Америке стало почти невозможно.
Впрочем, для нашего героя нет ничего невозможного. Любовь облагораживает своим сиянием самый унылый пейзаж. И только нам, взирающим на происходящее со стороны, может стать немного грустно от мысли, что очарование мира не всегда и не везде выдерживает пристальный взгляд.
Но даже и это меняется! Сам мир теперь изменится, станет лучше; более умеренным и могучим, более человечным. Энергии теперь будет достаточно, чтобы осуществить все, что раньше казалось невозможным. Границ нигде не останется, а вместо них появится свобода и непринужденность. Войны тоже больше не будет. Зато будет достаточно места, чтобы ходить и ездить, а самой большой трудностью станет выбор: куда направиться. Ведь если говорить прямо, то для людей теперь открыта вся Вселенная.
Но с такой проблемой люди как-нибудь справятся, а наша история стремительно близится к завершающей точке.
Свадьба была сыграна на широкую ногу — водопады белых кружев, флердоранж, органная музыка, священник, которому помогал самый респектабельный из служек, и вот теперь все три пары: Хэнзард и Бриджетта, Хэнзард и Бриджетта, Хэнзард и Бриджетта — стоят на пороге передатчика. Пары собираются провести медовый месяц в разных странах — первая на Цейлоне, вторая на Амазонке, а третья…
— Вы готовы? — спросил Пановский.
Хэнзард взял новобрачную на руки и перенес ее через порог. Пановский нажал кнопку, которая отправит их в Ватикан. Хэнзард еще не видел Сикстинской капеллы.
Хэнзард приоткрыл рот, потом вздохнул.
— Неужели что-то не сработало?
Бриджетта тихо рассмеялась, не переставая покусывать его ухо.
Он перенес ее обратно через порог, сквозь закрытую дверь. Хэнзард и Бриджетта и вторые Хэнзард и Бриджетта ждали их за дверью. Они указали на Пановского, который за лабораторным столом писал что-то на листе бумаги. Пановский окончил записку, улыбнулся, глядя хоть и не совсем на них, но все же в нужном направлении, и покинул комнату.
Хэнзард попытался взять лист бумаги со стола. Третичная плоть его руки прошла сквозь вторичную материю.
Все вокруг было как прежде: насосы, качавшие воздух на Марс, продолжали его качать, хотя это был воздух вторичной реальности, который оставлял после себя отзвук от эхо. Но этим отзвуком шестеро влюбленных — сами эхо своих эхо — могли дышать.
— Что там написано? — спросила Бриджетта, хотя могла прочитать записку не хуже Хэнзарда. Но она хотела услышать, как он произносит слова:
— Счастливого медового месяца.