Разговор ненадолго ушел в сторону, но в конце концов Алекс вновь перевел его на Таттла. Брайк, единственный из всех, знал Таттла лично и постоянно стремился его унизить. На каждый наш вопрос он выдавал насмешливый ответ.
– А Таттл привозил из своих экспедиций артефакты? Кто-нибудь знает? – как бы между делом спросил Алекс.
– Кое-что у него имелось, – ответил Брайк. – Холистический коммуникатор, якобы с Шальдоно, капитанская фуражка с «Неустрашимого» и тому подобное. Но я уверен: все это были копии, купленные в сувенирной лавке.
– А о каменных плитах ничего не известно?
– Нет, – ответил доминиканец, оглядываясь вокруг: слышал ли хоть один человек о плитах?
В конце концов мы перешли к другой группе. Но им тоже нечем было с нами поделиться. Лишь одна из них, невысокая светлоглазая блондинка, однажды видела Таттла.
– Это было на конференции, – сказала она. – Кажется, в Дрейфусе. Или в Калденоре. – Она скорчила гримасу. – А может…
– Вам удалось с ним поговорить? – прервала ее я.
– Нет. Он выступал на семинаре, и я, возможно, задала пару вопросов, но точно не уверена. Не могу сказать, что мне удалось с ним поговорить. Семинар был по радиоархеологии.
– У меня когда-то был друг, и я надеялся встретить его здесь, – сказал Алекс. – Хью Коновер. Кто-нибудь его знает?
Несколько человек кивнули.
– Он давно исчез, – сказала блондинка. – Пропал из виду много лет назад. – Она огляделась вокруг. – Кто-нибудь слышал о нем в последнее время?
Таких не оказалось.
В последующие дни нам позвонили несколько человек, которые слышали о нашем визите в «Плазу» и утверждали, что были знакомы с Таттлом – обычно весьма поверхностно. Скорее всего, они просто искали повода поговорить с Алексом, к тому времени ставшим подлинной знаменитостью.
Один из звонивших представился как Эверетт Бордман.
– Я всегда восхищался Таттлом, – сказал он. – Мой отец был его коллегой. К сожалению, он принадлежал к тем, кто не воспринимал Таттла всерьез.
Казалось, на Бордмана можно без раздумий положиться в трудную минуту: темные волосы, борода, ясный взгляд, добрая улыбка.
– Вы археолог? – спросил Алекс.
– Да. У нас с Таттлом было много общих интересов. Меня мало волновали древние корабли и ушедшие в землю руины, ведь все это лишь исторические детали.
– Вам хотелось найти зеленых человечков?
Глаза Бордмана вспыхнули.
– Господин Бенедикт, я бы отдал все на свете, лишь бы найти в космосе кого-то еще. Больше меня ничто не интересует.
– И вы до сих пор ищете?
– Как только выдается свободное время.
– Что ж, удачи вам.
– Спасибо. – Он сидел за столом, заваленным бумагами, картами и книгами. Возле его правой руки стояла чашка с кофе. – Кое у кого в «Плазе» создалось впечатление, будто, по вашему мнению, Таттл действительно что-то нашел.
– Вы там были? – спросил Алекс. – Кажется, я вас узнал. Скажу, что это вполне возможно. Но мы пока не знаем.
– У вас есть доказательства?
– Ничего такого, о чем я готов говорить.
Бордман кивнул:
– Так я и думал. Таттл не стал бы держать в тайне такое открытие.
– Ваш отец хорошо его знал?
– Они иногда общались, а в семидесятых даже летали вместе в экспедицию. Отец поддерживал знакомство с ним до самого конца. Вам известно про несчастный случай с лодкой?
– Да.
– Отец обедал с Таттлом в день, когда тот отправился на реку. Полагаю, этот обед стал последним в его жизни.
– И Таттл ничего не говорил?..
– По крайней мере, я об этом не знаю. Черт побери, если бы Таттл что-то нашел и рассказал отцу, того хватил бы удар.
Позже в тот же день нам снова позвонили – на сей раз мрачный старик, который сидел в большом кресле возле пылающего камина.
– Меня зовут Эдвин Хольверсон, – сказал он. – Могу я поговорить с господином Бенедиктом?
– Он сейчас с клиентом, господин Хольверсон. Моя фамилия Колпат. Могу я чем-нибудь помочь?
– Вы его секретарь?
– Помощница.
– Я хотел поговорить именно с ним. Попросите его перезвонить, когда он освободится.
– Конечно. Что ему передать?
– Речь идет о Сансете Таттле. Как я понимаю, он интересует господина Бенедикта.
– Да, верно. Мы пишем документальную книгу.
– Правда? Чем вас так заинтересовал человек, умерший четверть века назад?
– Я же вам сказала: мы занимаемся историей.
– Историей чего?
– Историей разведки.
– Понятно. Надеюсь, вы не станете над ним смеяться.
– Нет, конечно.
Глаза его сузились.
– Или выражать ему сочувствие.
– Зачем нам это?
– Да бросьте, госпожа… как ваша фамилия?