Они подошли к сторожевому пункту, где солдаты, стоявшие в карауле, собрались вокруг костра, озираясь вокруг только для вида. Это они должны были поддерживать порядок в оккупированном городе, эти стражи.
Часовые мельком на них посмотрели, но останавливать не стали.
При свете костра он увидел на лице Адама следы влаги, и понял, что его кузен плачет.
Как и он сам.
ЛОЖЬ И ПОПЕРЕЧНОЕ ПРЕДЛЕЖАНИЕ / TRANSVERSE LIE
Фрейзерс Ридж
Март, 1777
МИР ПРОМОК. Все в нем текло и капало.
Потоки воды ринулись с горы вниз, трава и листья были мокрыми от росы, от черепицы на крыше на утреннем солнце шел пар.
Наши приготовления закончились, и пути определились. Оставалось сделать только одну вещь, прежде, чем мы смогли бы уехать.
"Думаешь, сегодня?"- с надеждой спросил Джейми.
Он не был человеком, созданным для мирного созерцания; выбрав однажды курс действий, он и хотел действовать.
Но дети, к сожалению, были совершенно равнодушны как к удобствам и выгоде, так и к его нетерпению.
"Может, так,"- сказала я, пытаясь сохранять остатки собственного терпения. "А может, и нет."
"Я видел ее на прошлой неделе, она уже выглядела так, будто готова лопнуть в любую минуту, тетушка,"- заметил Ян, вручая Ролло последний кусок своей булочки. "Знаете эти грибы? Такие большие, круглые? Их коснешься, и они - пуфф!" Он щелкнул пальцами, разбрасывая вокруг сдобные крошки. "Совсем, как они."
"У нее ведь только один, разве нет?"- спросил меня Джейми, нахмурившись.
"Я вам сказала - уже шесть раз, - я так думаю. Я, черт возьми, на это надеюсь,"- добавила я, подавив в себе желание перекреститься. "Но не всегда это можно сказать наверняка."
"В семьях бывают и близнецы" - услужливо доложил Ян.
Джейми все-таки перекрестился.
"Я слышу только одно сердцебиение,"- сказала я, пытаясь держать себя в руках, "и слушаю я его вот уже несколько месяцев."
"Может, вы просто неправильно посчитали эти штучки, которые из него торчат?"- поинтересовался Ян. "Вдруг там окажется шесть ног, я имею в виду..."
"Легче болтать, чем делать,"- я, разумеется, многое могла бы сказать об общих аспектах ребенка - головку прощупать было достаточно легко, ягодицы тоже; руки и ноги - несколько более проблематично.
Но это было как раз то, что меня беспокоило, и прямо сейчас.
Я проверяла Лиззи раз в неделю, в течение всего прошлого месяца - и всю последнюю неделю поднималась к ней в хижину через день, хотя прогулка была неближняя.
Ребенок - а я действительно думала, что у нее был только один - казался очень большим; дно матки лежало значительно выше, чем должно было, по моим расчетам. И, в то время, как все дети часто меняют позицию в последние нескольких недель до рождения, этот оставался в поперечной позе - так называемом боковом предлежании, - тревожно долгое время.
Дело в том, что без больницы, операционных инструментов, и без анестезии моя способность справляться с неортодоксальными родами была сильно ограничена.
Без хирургического вмешательства, в случае поперечного предлежания, у акушерки было четыре альтернативы:
- пусть женщина умирает после нескольких дней мучительных родов;
- пусть женщина умирает после кесарева сечения, практически бесполезного без анестезии или асептики - но в таком случае ребенка еще можно было спасти;
- можно спасти мать, убив ребенка в утробе, а затем удалить его по частям (Даниэл Роулингс опубликовал несколько страниц в своей книге - кстати, отлично иллюстрированной - с описанием самой процедуры),
- или попытаться осуществить собственную версию, заставив ребенка перевернуться и принять положение, в котором он может быть рожден.
Последний вариант, казавшийся (на первый взгляд) наиболее привлекательным, был, тем не менее, так же опасен, как и другие, и в результате могли погибнуть и мать, и дитя.
Наружный метод я опробовала неделю назад, и мне удалось - правда, с большим трудом, - заставить ребенка повернуться головкой вниз.
Два дня спустя он перевернулся обратно, видимо, предпочитая инертное лежачее положение.
Он может перевернуться снова, сам по себе, еще до начала родов - а может и нет.
Обладая некоторым опытом, я обычно умудрялась разделять интеллектуальное планирование непредвиденных ситуаций и бесполезное беспокойство о вещах, которые еще только могут произойти; только таким образом я могла позволить себе спать по ночам.
Однако в предрассветные часы, каждую ночь в течение последней недели, я лежала без сна - пытаясь предугадать все возможности, в том числе и ту, что ребенок со временем не перевернется,- и мысленно перелистывая короткий и мрачный список альтернатив, в тщетных поисках еще одного варианта.
Если бы у меня был эфир... но тот, что у меня был, пропал, когда сгорел Дом.
Убить Лиззи для того, чтобы спасти ребенка? Нет, уж если до этого дойдет, то лучше убить ребенка в утробе, и оставить Родни и Джо с матерью, а Keззи с женой.
Но сама мысль о том, что придется дробить череп вполне доношенного младенца, здорового, готового родиться... или обезглавить его проволочной петлей для хирургической резки...
"Вы с утра не голодны, тетушка?"
"Э-э... нет. Спасибо, Ян."
"Выглядишь немного бледной, Сассенах. Неужто и ты нездорова?"
"Нет!" Я быстро встала, прежде чем они начали задавать другие вопросы - не хватало еще, чтобы кто-то, кроме меня, мучился тем, о чем я все время думала - и вышла, чтобы набрать ведро воды из колодца.
Эми была снаружи; она разводила костер под большим прачечным чайником, иногда покрикивая на Эйдана и Орри, которые околачивались поблизости, периодически швыряясь друг в друга грязью, чтобы те принесли ей дров.
"Вам нужна вода, a bana-mhaighstir?" - спросила она, заметив ведро у меня в руке. "Эйдан отнесет вам его вниз."
"Нет, все в порядке,"- заверила ее я. "Хотела глотнуть немного воздуха. Сейчас по утрам снаружи так приятно."
Пока солнце еще не встало высоко, было прохладно, но очень свежо, и голова кружилась от аромата трав, смолистых молодых почек и ранних ивовых сережек.
Я отнесла ведро к колодцу, наполнила его и стала медленно спускаться вниз, оглядывая все по пути - как вы это делаете, когда знаете, что, возможно, не увидите всего этого снова, в течение долгого, долгого времени. Или даже уже никогда.
Все в Ридже резко переменилось с приходом войны, насилия, перебоев военного времени, и с разрушением Большого Дома.
Он изменится еще больше, когда мы с Джейми уедем.
Кто станет здесь естественным лидером?
Хирам Кромби был де-факто главой пресвитерианцев-рыболовов, которые переехали сюда из Tурсo - но он был человеком жестким, без малейшего чувства юмора, и, вероятно, более способным вызывать трения между остальными членами коммуны, чем сохранять порядок и пестовать сотрудничество.
Бобби? После долгих раздумий Джейми назначил его нашим фактором - управляющим, ответственным за наше имущество, - или за то, что от него осталось.
Но, оставив в стороне его природные способности или их отсутствие, Бобби был молод.
Он - вместе со многими другими мужчинами на Хребте, - так легко может быть сметен надвигающейся бурей, его могут забрать и обязать нести службу в одном из отрядов милиции, или в ополчении.
Не в вооруженных силах Короны, нет; он был среди тех британских солдат, размещенных в Бостоне семь лет назад, когда его и нескольких его товарищей угрозой захватила толпа... несколько сотен разгневанных бостонцев.