Если когда-нибудь и существовала ночь, когда ангелы сходят на землю - я бы молилась, чтобы это была она.
***
В ДНЕВНОЕ ВРЕМЯ и в хорошую погоду от нас до хижины Бердсли было около часа ходьбы. Но сегодня меня подгонял страх, и Джо - думаю, это был Джо, его голос - приходилось поторапливаться, чтобы шагать со мною в ногу.
"Как долго это у нее продолжается?"- спросила я.
Никогда бы не поверила, но первые роды у Лиззи прошли очень быстро; она произвела на свет маленького Родни совсем одна, и без малейшего инцидента.
Однако я не думала, что сегодня ночью нам может повезти так же - хотя воображение то и дело рисовало радужные картины того, как мы прибываем в хижину, чтобы найти там Лиззи, уже держащую на руках младенца, благополучно выскочившего из нее, безо всяких трудов.
"Недолго," - он уже задыхался. "Воды отошли неожиданно, когда мы все были в постели, и она сказала, что мне лучше сразу бежать за вами."
Я постаралась не замечать этого "все в постели" - в конце концов, он и/или Keззи могли спать и на полу - но семейство Бердсли было буквальным воплощением некоего двойной смысла, double entendre; никто из тех, кто знал правду, не мог говорить о них без того, чтобы не подумать о... ménage и тройственном союзе.
Я не стала спрашивать, как долго и он, и Keззи, оба живут в хижине; из того, что сказал нам Ян, выходило, что они, скорее всего, жили там оба, все это время.
Учитывая обычные условия жизни в американской глубинке, никто бы и глазом не моргнул при упоминании человека и его жены, живущих вместе со своим братом.
А до тех пор всему населению Риджа было известно, что Лиззи была замужем за Keззи.
Она и была. Но кроме того, она также была замужем и за Джо - в результате множества махинаций, которые до сих пор заставляли меня тихо ими восхищаться; просто хозяйство Бердсли хранило этот факт в тайне - по приказу Джейми.
"Ее Па должен быть уже там,"- сказал Джо; от него валил белый пар, пока он тащился рядом со мной, там, где тропа раскрывалась шире. "И тетя Моника тоже. Keззи за ними пошел."
"Вы оставили Лиззи одну?"
Его плечи неловко сгорбились, как будто обороняясь.
"Она сама так велела,"- просто сказал он.
Я даже не потрудилась на это ответить, только ускорила шаг, пока колотье в боку не заставило меня его немного замедлить.
Если Лиззи еще не разродилась, и у нее не началось кровотечения или еще какой-нибудь катастрофы, пока она оставалась одна, это может оказаться и помощью, если под рукой у меня будет "тетя Моника" - вторая жена господина Вемисса.
Моника Берриш Вемисс была немка, и, хотя ее английский был весьма скуден и даже эксцентричен, сама она оказалась женщиной беззаветной храбрости и здравого смысла.
Мистер Вемисс тоже имел свою долю мужества, хотя и совсем другого, тихого сорта.
Он ждал нас на крыльце вместе с Keззи, и было ясно, что это мистер Вемисс поддерживает своего зятя, а не наоборот.
Keззи уже открыто ломал руки и переминался с ноги на ногу, в то время как худощавая фигура мистера Вемисса склонялась к нему, чтобы его утешить, положив руку ему на плечо. Я услышала, как они что-то бормочут тихими голосами, а потом и они нас увидели, и обернулись к нам с внезапной надеждой в резко выпрямившихся и устремившихся к нам телах.
Низкий протяжный вой донесся из хижины - и все мужчины внезапно застыли, как будто это волк бросился на них из темноты.
"Ну, голосит она так, словно с ней все в порядке,"- мягко сказала я, и все они громко выдохнули, одновременно.
Мне вдруг захотелось расхохотаться, но я подумала, что лучше не надо - и толкнула дверь.
"Тьфу,"- сказала Лиззи, глядя на меня с кровати. "Ох, это вы, мэм. Благодарение Господу!"
"Gott bedanket, да,"- спокойно согласилась тетя Моника. Она стояла на четвереньках, обтирая пол пачкой мокрой ткани. "Теперь уж не долго, я надеюсь."
"Я тоже надеюсь, что недолго,"- сказала Лизи, вся скривившись.
"ГAAAAAАРРРРРРГХ!"
Ее лицо конвульсивно задергалось и пошло ярко-красными пятнами, рот широко открылся и распухшее тело аркой выгнулось назад. Сейчас она больше походила на больного в тисках столбняка, чем на будущую мать, но, к счастью, спазм был недолгим, и она, тяжело дыша, безвольной кучей рухнула на постель.
"В прошлый раз такого не было,"- пожаловалась она, приоткрыв один глаз, пока я пальпировала ей живот.
"Это никогда не бывает одинаково,"- рассеянно сказала я.
Один быстрый взгляд - и мое сердце совершило прыжок; ребенок лежал уже не боком.
С другой стороны... он и не лежал аккуратно, головкой вниз.
Он не двигался - младенцы, как правило, не двигаются во время родов,- и в то же время, пока я думала, что уже нащупала головку под ребрами Лиззи, я вовсе не была уверена в расположении остальных его частей.
"Позволь-ка мне взглянуть здесь..."
Она была голая, и завернута в одеяло. Ее мокрая рубашка висела на спинке стула, сохла перед огнем.
Кровать, кажется, совсем не промокла, и я сделала вывод, что она заранее почувствовала разрыв оболочки и вскочила еще прежде, чем воды отошли.
Я ужасно боялась этого осмотра, и теперь шумно, с облегчением перевела дух.
Главный мой страх, в случае тазового предлежания, состоял в том, что часть пуповины могла провиснуть, когда мембрана прорвалась, и ее петля могла быть ущемлена, сдавлена где-то между тазом и какой-нибудь частью плода.
Все было понятно, а быстрый осмотр показал, что шейка почти открылась.
Единственное, что нам теперь оставалось делать, было ждать и смотреть, что же выйдет первым.
Я развернула сверток - и быстро затолкала моток проволоки с заостренным концом обратно, под пакет с тряпками,- расстелила вощеный холст и резким движением, с помощью тети Моники, перекатила Лиззи на него.
Моника испуганно моргнула и оглянулась на колыбель, где мирно посапывал маленький Родни, когда Лиззи испустила еще один из своих неземных воплей.
Посмотрела на меня, чтобы убедиться, что ничего скверного еще не случилось, потом взяла Лиззи за руки и забормотала ей что-то тихо на немецком - а та все хрипела и трудно, со свистом, дышала.
Дверь осторожно скрипнула, и я оглянулась, чтобы увидеть, как один из братьев робко заглядывает внутрь, с лицом, на котором откровенно была написана смесь жуткого страха и надежды.
"Он уже здесь?"- прошептал он хрипло.
"НЕЕТ!" - проревела Лиззи, выпрямившись."Немедленно убери свой клюв с глаз моих долой, или я откручу тебе твои крошечные яйца! Все четыре, обоим!"
Дверь быстро захлопнулась, и Лиззи пошла на убыль, громко пыхтя и отдуваясь.
"Я их ненавижу,"- прошипела она сквозь стиснутые зубы. "Я хочу, чтобы они сдохли!"
"Ммм-фм,"- сочувственно сказала я. "Ну, я уверена, они тоже страдают, по крайней мере."
"Отлично!" В секунду она перешла от ярости к пафосу, и слезы навернулись ей на глаза.
"Я... собираюсь умереть?"
"Нет,"- сказала я успокаивающе, насколько это было возможно.
"ИИИИЙЙЙЕЕЕААРРРРГГ!!!"
"Gruss Gott,"- сказала тетя Моника, крестясь. "Ист гуд?"
"Ja,"- сказала я, все еще обнадеживающе. "Думаю, здесь найдутся какие-нибудь ножницы...?"
"О, Ja,"- ответила она, потянувшись за сумкой.
Она извлекла оттуда крошечную пару очень изношенных, но когда-то позолоченных ножниц для вышивания. "Dese вам нужно?"
"Danke."
"OOOOOOРРРРРРГГ!"
Моника и я, обе разом посмотрели на Лиззи.