Ребенок свешивался из тела Лиззи, кроваво-синий и блестящий в свете очага, качаясь в тени ее бедер, как язык колокола - или как тело на виселице, - но я оттолкнула эту мысль прочь...
"Должны мы его уже принять...?"- шептала мне тетя Моника, прижимая Родни к груди.
Сто.
"Нет,"- сказала я. "Не трогайте его... ее. Пока нет."
Сила тяжести постепенно и медленно помогала рождению. Если ее потянуть, можно травмировать шею, а если и головка будет задерживаться ...
Сто десять гиппопотамов - больно много тут стало бегемотов, рассеянно подумала я, предусмотрительно загоняя их марширующее стадо в какое-то кстати подвернувшееся дупло, - а там пусть себе валяются в грязиии, Глoooooория...
"Теперь,"- сказала я, приготовившись сразу вымыть ротик и нос, как только они выйдут наружу - но Лиззи подсказки не ждала, и вместе с громким вздохом и звуком - "Чпок!"- головка прорезалась целиком, и младенец упал мне в руки, как спелый плод.
Я НАЛИЛА В ТАЗ ДЛЯ КУПАНИЯ еще воды из кипевшего над огнем котла, и добавила из ведра немного холодной. Ее тепло больно ужалило мне руки; кожа между пальцами за долгую зиму потрескалась от постоянного использования разбавленного спирта, для стерилизации.
Только что я кончила зашивать Лиззи - и теперь обмывала и отчищала ее, и кровь с моих рук стекала в воду и кружилась в ней темными завитками.
Сама Лиззи лежала позади меня в постели, плотно укутанная одеялом и облаченная в рубашку одного из близнецов, пока ее собственная не высохла.
Она уже эйфорически хохотала, счастливая тем, что ребенок родился и выжил, а близнецы, сидевшие по обе стороны от нее, суетились вокруг, бессмысленно лопоча что-то от восхищения и облегчения; один заправлял ей распущенные, влажные светлые волосы, другой нежно целовал в шейку.
"Тебя не лихорадит, любовь моя?"- спросил один с оттенком беспокойства в голосе.
Это заставило меня живо обернуться и внимательно на нее посмотреть; Лиззи страдала от малярии, и хотя приступов не было уже довольно давно, стресс от родов мог...
"Нет,"- сказала она и поцеловала обоих, Джо или Keззи, в лоб. "Я просто раскраснелась - оттого, что счастлива".
Keззи - или Джо,- обожающе просиял, в то время как его брат взялся целовать ей шейку с другой стороны.
Тетя Моника слегка покашляла. Она уже вытерла малышку влажной тканью и клочьями шерсти, которую я принесла с собой - мягкой, и жирной от ланолина, - и теперь спеленывала ее одеяльцем.
Родни, давно соскучившийся от вынужденного безделья, уснул прямо на полу рядом с дровяной корзиной, засунув палец себе в рот.
"Ваш Vater, Лиззи,"- сказала она с легким укором. "Он стать совсем холодный пока рождение. Und умереть. Mожет - он хотел смотреть мит вас, но, может, не так много мит дер..."
Ей как-то удавалось одновременно склонить голову к кровати, и в то же время скромно отвести глаза от резвой троицы на ней.
Господину Вемиссу и его зятьям хватило ума осторожно примириться после рождения Родни, но все же лучше было не искушать судьбу.
Ее слова возбудили близнецов к жизни, они мигом вскочили на ноги, и один наклонился, чтобы подхватить Родни в охапку - он проделал это с привычной нежностью,- а другой бросился к двери, чтобы восстановить в правах мистера Вемисса, забытого на крыльце в суете и волнениях.
Его тощее лицо, уже слегка посиневшее от холода, сияло, он весь как будто светился изнутри.
Он улыбнулся Монике, радостно и сердечно, бросил беглый взгляд и нежно потрепал туго спеленутый сверток у нее на руках - но все его внимание было приковано к Лиззи, а ее - к нему.
"У вас руки совсем ледяные, Пa,"- сказала она, легонько хихикая, но ужесточила хватку, как только он попытался их вырвать.
"Нет, останьтесь; мне достаточно тепло. Садитесь-ка рядом со мной и скажите что-нибудь хорошее вашей крошечной внучке."
Ее голос звучал с застенчивой гордостью, когда она протянула руку к тете Монике.
Моника осторожно устроила ребенка на руках у Лиззи и встала, положив ладонь на плечо мистера Вемисса; ее обветренное лицо мягко светилось чем-то, куда более глубоким, чем любовь.
Не в первый раз я была удивлена - и даже немного смущена тем, что еще могу удивляться,- глубиной ее любви к этому хрупкому, тихому маленькому человеку.
"О,"- мягко сказал мистер Вемисс. Его палец коснулся щечки ребенка; я услышала, как та слегка причмокивает. Она была еще в шоке от травмы рождения и поначалу не заинтересовалась грудью, но скоро явно собиралась передумать.
"Она проголодалась."
Зашелестело одеяло, и Лиззи взяла ребенка и привычными руками приложила его к груди.
"Как ты ее назовешь, а leannan?"- спросил мистер Вемисс.
"Я как-то не подумала про имя для девочки,"- ответила Лиззи. "Она была такая большая, я думала, что это - ой!"
И она засмеялась, низко, сладко. "Я и забыла, какими жадными бывают новорожденные. Ох! Так, a chuisle, да, это уже лучше..."
Я потянулась за мешком с шерстью, чтобы вытереть свои сырые руки одним из мягких маслянистых комков - и так уж случилось, что взгляд мой упал на близнецов, стоявших немного в стороне, бок о бок, с глазами, устремленными на Лиззи и их дочь, и каждый - с тем же видом, что эхом отзывался в тете Монике.
Не отрывая от них глаз, один из Бердсли, державший на руках маленького Родни, склонил голову и поцеловал мальчика в круглую макушку.
Так много любви в одном небольшом пространстве...
Я отвернулась, и мои собственные глаза затуманились.
В самом деле, разве имело значение, насколько неортодоксальный брак был основой этого странного семейства? Что ж, зато Хираму Кромби было бы вовсе не все равно - и я задумалась...
Лидер несгибаемых иммигрантов-пресвитериан из Tурсo, он захотел бы побить Лиззи, Джо и Keззи камнями, по меньшей мере - или вместе с греховным плодом их чресел.
Однако нет никаких шансов, что такое произойдет - по крайней мере, до тех пор, пока Джейми остается в Ридже, - но вот когда он уедет?
Я медленно вычищала кровь из-под ногтей, надеясь, что Ян был прав насчет невероятной способности братьев Бердсли к хитроумной предусмотрительности - и обману.
Расстроенная этими размышлениями, я не заметила тетю Moнику, которая тихо подошла и встала рядом со мной.
"Dankе,"- негромко сказала она, положив корявую руку мне на плечо.
"Geschehen." Я положила свою руку на ее, сверху, и осторожно сжала. "Вы были мне большим подспорьем - спасибо."
Она по-прежнему робко улыбалась, но морщинка беспокойства уже прорезала лоб:
"Не очень много. Но я боюсь, ja?"
Она посмотрела через плечо на кровать, потом снова на меня.
"То, что происходить в другой раз, когда вы не здесь? Их не остановить, вы знаете,"- добавила она, деликатно изобразив колечко из большого и указательного пальца, и тыча в него средним пальцем другой руки - и самым нескромным образом иллюстрируя, что именно она имела в виду.
Я так и зашлась от смеха - но поспешно замаскировала его, якобы приступом кашля, - к счастью, заинтересованные стороны проигнорировали и то, и другое, только мистер Вемисс оглянулся через плечо с деликатным беспокойством.
"Здесь будете вы," - сказала я, немного успокоившись.
Она посмотрела на меня в ужасе.
"Я? Nein,"- сказала она, качая головой. "Das reicht Nicht. Ме..." Она ткнула себя в тощую грудь, видя, что я так ее и не поняла. "Я... я не достаточно."
Я тяжело вздохнула, отлично зная, что она права.
Но все же...