— А говорят, что осквернение могилы Тамерлана привело к началу Второй Мировой войны — задумчиво протянул Мармелад.
— Ой, да ладно! Мисс Мэри, это то, что мы искали?
— Да, судя по всему это оно. — Задумчиво протянула американка.
— Ну, тогда позвольте взять на себя честь торжественно вручить его вам! — И прежде чем блондинка успела ответить, он протянул руки в археологических перчатках к черепу, и снял его с постамента. В этот же момент раздался сухой щелчок, пол дрогнул, и фигуру русского заволокло черным дымом.
— Что случилось? — Воскликнули сразу несколько голосов.
Фонари, мигнув, погасли. Из темноты послышался жуткий кашель. Пещеру еще несколько раз тряхнуло, с потолка посыпались мелкие камушки. Кто-то испуганно вскрикнул. Через секунду дрожь прекратилась, и фонари вновь загорелись. Жан направил луч своего на Андрея. Русский сидел на полу, привалившись спиной к алтарю, и надрывно кашлял.
— Твою мать, я сейчас легкие выплюну! — Прохрипел сквозь кашель русский. Мармелад и доктор Торнтон кинулись к нему. Растаман успел подхватить череп, который русский практически уже уронил, а Торнтон озабочено пытался посветить в глаза Андрею. Кашляющий археолог вовсю от него отмахивался..
— Андрэ, кто вас просил это делать? — Глаза американки метали молнии. Она приняла из рук Мармелада череп, и бережно заворачивала его в белую ткань. — Зачем вы туда полезли?
— Хотел сделать вам приятное. — Продолжая бухыкать, русский хлопал себя по поясу, пытаясь что-то найти.
— Сделали? Понравилось? — Андрей не обращал внимания на ее саркастический тон. Он выхватил из рук вездесущего Мармелада флягу с водой, и принялся жадно пить. Вода стекала по подбородку, впитываясь в земляной пол.
— Господи, ну почему, никто из этих людей не знает, что такое дисциплина? — Американка закатила глаза. — Ладно, если вы не скончаетесь через пару минут от какого-нибудь древнего яда, то постарайтесь не замедлить группу. К ночи нам нужно быть в Белизе.
Засунув череп в рюкзак, мисс Мэри закинула его на плечо, и покачивая бедрами, двинулась к выходу из пещеры.
Жан глубоко затянулся, и с наслаждением выдохнул дым. Поправил зонтик, так, чтобы он полностью закрывал шезлонг от палящего Юкатанского солнца, и потянулся за запотевшим бокалом.
— Аристократические привычки? — Прогавкал над ухом кто-то с типично американским акцентом.
— Джоунси, какого дьявола вам от меня надо? Вы меня преследуете? — Хотя он должен был бы испытывать раздражение, однако сегодня ничто не могло испортить его благодушного настроения.
— Я кое-что слышал о тебе, лягушатник. Люди говорят, ты очень любишь кидать нанимателей. Вот я и решил присмотреть за тобой, чтобы ты не слинял с товаром. Мне очень хочется получить свои денежки.
Жан вздрогнул. А этот гориллоид не так туп, как кажется с первого взгляда, раз уж смог пронюхать о том дельце с Шапиро.
— Я всегда выполняю договоренности, янки. Вплоть до того момента, пока они выполняются в отношении меня. Если ты действительно знаешь, о чем говоришь, значит, должен знать и то, что меня самого хотели кинуть. Я лишь разыграл свою партию в ответ. — Ледяным тоном процедил француз.
— Ну да, говорят, старый Шапиро хотел тебя сдать копам. Но у него правильная репутация. Не думаю, что он, ни с того, ни с сего собрался это сделать.
— Старый Шапиро — хромой ублюдок, который всего-навсего решил прикарманить себе все бабки, только и всего. Пусть скажет спасибо, что я к нему не наведался после. — Прошипел Жан.
Американец нагнулся, поднес свою квадратную голову к уху Жана и прошептал почти ласково:
— Мне насрать, что там у вас произошло. Я только хочу, чтобы ты знал: я слежу за тобой, и при первом нервном жесте с твоей стороны сломаю тебе обе ноги. И руки, возможно тоже. Все, что я хочу — это забрать свои деньги, и ты, недоносок, меня не прокидаешь.
— Пойди, проспись, придурок. — Жан старался не показывать этого, но ему стало страшновато. Когда тебе угрожает огромная горилла с зачатками интеллекта и непредсказуемой логикой, нельзя не напрячься. — Я так же хочу забрать свои деньги, как и ты.
— Я тебя предупредил. — Американец выпрямился, и смачно сплюнув Жану под ноги, удалился в сторону бара.
Француз вытер со лба выступивший пот.
— Твою мать, только этого мне не хватало. — Он залпом опрокинул успевший нагреться мартини. Настроение все же было испорчено.