Добравшись до более-менее ровного пятачка между валунами у вершины небольшого холма, Алексей рухнул на колени, задыхаясь. Воздух вырывался из легких свистящим, болезненным звуком. Перед глазами плыло. Он наклонился, положив руки на колени, пытаясь восстановить дыхание. Холодная, влажная земля впитывала тепло его тела.
Постепенно пульс начал успокаиваться, легкие дышать ровнее. Он поднял голову, осторожно, краешком глаза осматриваясь. Поблизости никого не было видно. Лай собак стих или отдалился настолько, что стал почти неразличим сквозь шум его собственного дыхания. Может быть, они потеряли его след? Или он оторвался?
Нет. Нельзя расслабляться. Это было бы роковой ошибкой. Они знали, что он здесь. У них были собаки. Возможно, они просто ждут внизу, пока он выдохнется. Или ищут другой путь.
Он медленно поднялся. Боль от царапин на руках, боль в затекших мышцах, чувство промерзшей одежды — всё это вернулось, навалившись на него. Но теперь к этим ощущениям примешивалась и едва заметная гордость — он смог. Смог оторваться, хотя бы ненадолго. Смог использовать лес и местность себе на пользу.
Солнце все еще было скрыто. Утренний полумрак продолжался. Времени терять не было. Ему нужно было использовать этот маленький отрыв, эту паузу, чтобы уйти как можно дальше. Дальше вглубь диких земель, туда, где даже самые упорные преследователи могли бы наконец отказаться от поисков. Туда, где начиналась граница. Граница между миром за стенами и тем, что находилось по ту сторону, в невообразимой, смертельной опасности, от которой этих самых преследователей и их короля защищали три каменных кольца.
Ему предстоял долгий, тяжелый путь. И каждая клетка его существа говорила: выживи. Выживи, несмотря ни на что. Не только для себя. Но и для того, что должно было прийти. Для того знания, которое не должно погибнуть. И для тех лиц, которые он видел в своих «снах» о будущем. Их время еще не пришло. А его время… его время тоже было еще не закончено. Борьба продолжалась.
Истощенный, промокший и исцарапанный, Алексей задержался на вершине холма, давая своим легким прийти в норму, а бешено стучащему сердцу — успокоиться. Воздух здесь, на этой небольшой высоте, был резче, пронизан запахом мокрой хвои и прохладой раннего утра. Поднявшись на гребень, он выбрался из наиболее густых зарослей шиповника, которые так замедлили преследователей с собаками. Каменистый склон, уходящий вниз, представлял собой мешанину обросших мхом валунов, небольших осыпей и крепко уцепившихся за скалы корней вековых сосен. Продвигаться здесь быстро было сложно, но он, будучи легче и проворнее, имел явное преимущество перед конной погоней или даже пешими, если они не имели навыков скалолазания. А уж собак эта местность, определенно, должна была замедлить или вовсе вынудить искать обходные пути.
Прислушиваясь, он ловил отдаленный, слабый лай снизу. Звук был глухим, перемежающимся — собаки то приближались к сложным участкам подъема, то, видимо, пятились или обходили их, направляемые людьми. Он оценил расстояние: они все еще там, у подножия холма, или, возможно, уже начали искать пути обхода. Несколько минут затишья после его подъема были драгоценным, хоть и мимолетным шансом.
Теперь его главная задача — уйти дальше, как можно быстрее и максимально тихо, используя сложную местность себе во благо. Каменистый склон на другой стороне холма уходил вниз в долину, более открытую, чем ельник, но изрезанную ручьями и укрытую густым кустарником по берегам. Этот маршрут давал возможность двигаться быстрее, чем продираться через густой лес, и одновременно предоставлял укрытия и водные преграды для сбивания следа.
Спустившись с гребня, он начал осторожный спуск по противоположному склону. Ноги скользили на мокром камне, каждый шаг требовал предельного внимания. Он перепрыгивал через расщелины, спрыгивал с невысоких уступов, приземляясь мягко, чтобы не произвести лишнего шума. Тяжелый мешок за спиной несколько мешал, нарушая равновесие, но он приноровился компенсировать его вес, используя топор для баланса, когда это было нужно.
Усталость давила все сильнее, как физическая, так и психологическая. Долгий, полный напряжения бег, короткая, тревожная ночь без сна — всё это накапливалось, требуя своего. Мышцы рук и ног горели от непривычной нагрузки. Колючки шиповника оставили на открытых участках кожи, запястьях и шее, болезненные красные полосы. Одежда давно пропиталась влагой и не высыхала, ощущаясь холодной и тяжелой. Но это было мелочи. Гораздо тяжелее было чувство одиночества, постоянной угрозы и неопределенности.