План на следующие месяцы тренировок: стать максимально сильным. В совершенстве овладеть УПМ. Добиться хороших результатов, но не слишком блестящих, чтобы не вызвать ненужных вопросов, но достаточно, чтобы попасть в список десяти лучших, что даст ему шанс выбора рода войск и, скорее всего, отправит на первую линию в Трост. Наблюдать. Замечать. Держаться рядом с Эреном, Микасой, Армином. Незримо влиять, подбрасывая идеи, формируя их взгляды. И ждать. Ждать весны. Ждать приказа о выдвижении к Стене Роза.
Глава 7
Тренировочный Корпус стал тюрьмой. Или инкубатором. Дни сливались в непрерывную череду муштры, голода и холода. Смена сезонов была почти незаметна, только снег сменялся грязью, а грязь — пылью. В 846-м зима была особенно суровой, пронизывающий ветер со Стены Роза вымораживал последние остатки тепла из промокшей насквозь одежды и бараков.
Имир. Она выделялась из толпы. Не только внешностью — высокой, угловатой фигурой, резкими чертами лица и ироничной, часто пренебрежительной усмешкой — но и поведением. Она ни под кого не подстраивалась. Саркастичная, отстранённая, циничная. Большинство сторонилось её, находя неприятной. Она общалась только с Кристой Ленц — тихой, солнечной девушкой, чья доброта и наивность казались неправдоподобными в этом мире. Алексей видел их вместе, их связь, их взаимопонимание во всем. И понимал, что Имир живет в маске, в броне из цинизма, созданной годами лжи и выживания.
Алексей ждал момента. Он наблюдал за Имир, замечая её скорость и ловкость, когда она не делала вид, что ей всё равно. Видел, как её глаза следят за Кристой. Видел, как она избегает Райнера, Бертольда и Энни, хотя и чувствовал напряжение между ними. Ему нужен был шанс поговорить с ней наедине. Шанс, которого в условиях Корпуса почти не было.
Случай подвернулся холодным вечером в конце зимы 846-го. После ужина, когда большинство новобранцев направились в баню или свалились спать, Имир вышла из барака, видимо, просто чтобы подышать воздухом в одиночестве, подальше от Кристы, которую все доставали своей добротой. Она остановилась в тени старого, покрытого снегом тренировочного сооружения, скрестив руки на груди и глядя куда-то в темноту.
Алексей вышел вслед за ней. Он не торопился, шёл тихо, нарочито не приближаясь вплотную, чтобы не напугать ее, как дикую кошку. Она услышала его шаги на снегу — он чувствовал, как её тело напряглось. Она не обернулась.
Он остановился в нескольких метрах от нее. Воздух был пронизан морозной свежестью.
«Имир», — тихо сказал Алексей.
Она медленно повернула голову. Её глаза, обычно насмешливые, сейчас были насторожены. «Что тебе нужно?» Голос ее был низким, хриплым, полным привычного пренебрежения.
Алексей сделал шаг вперед, не пресекая барьер. Он тщательно выбирал слова. Это был единственный шанс. И это был риск.
И он решился. Вспоминая обрывки слов, странных, жёстких звуков языка, который он слышал в аниме от Райнера, Энни, и понимал, что этот язык — язык тех, кто снаружи. Язык Марлии. Язык, на котором говорили последователи культа, поклонявшегося Имир-прародительнице, частью которого она была. Язык, на котором, вероятно, думала она сама, когда жила в Марлии, до того как стать Титаном.
Он собрался с духом, произнеся с легким, непривычным акцентом, словно вынимая слова из чужого кармана памяти:
«Guten… Tag… Ymir.»
Глаза Имир мгновенно расширились. Усмешка сползла с её лица. Тело напряглось до предела. Она смотрела на него, как на призрака. Этот язык. Язык, который здесь, за Стенами, знали только они. Она знала его — язык своей прошлой жизни. Но откуда, откуда мог знать его он, деревенский мальчишка из северного Острога, бродяга, который едва ли видел что-то дальше своей деревни?
«Что ты… сказал?» — голос Имир был опасным. Низким, словно рычание. Она сделала неосознанный шаг назад, готовясь к нападению или бегству.
Алексей понял — он попал в точку. Это был ключ. Не пытаясь развить тему на языке, который он знал слишком плохо, он перешел обратно на привычный, их, язык.
«Я… иногда вижу сны, — тихо сказал он, смотря ей прямо в глаза. — Сны о местах, которых здесь нет. О других землях. Других людях. И слышу другие языки. Этот — один из них. Я не понимаю его полностью. Но… слова, что я слышал… были о тебе. Или о ком-то, очень похожем на тебя».