— Они закладывают в это свой смысл, но ты добьешься успеха, ты самый мудрый правитель в истории Еиидора.
Он крепче сжал хрупкие руки жены в широких ладонях.
— Пока на трон не взойдет мой сын я воссоединю их всех. Пусть потребуются все мои силы, но Еиидор должен быть един не только землей и границами, но и сердцами всех до единого еиидорцев. Все мои предки тратили на это свои силы, но союз дистриктов зародится в эпоху моего правления. Я оставлю сыну единый Еиидор, мощный и сильный Еиидор.
— Да будет так, мой правитель! — Тэффана обняла мужа, утопая в его широкой груди. — Пойдем спать, уже перевалило за полночь. Утро свежее, ярче ночи и мысли яснее.
Супруги медленно шли по центру зала. Эти хмурые стены на протяжении многих веков становились свидетелями сотни решении государей. В этом зале принимаются все важные решения, прощаются иль наоборот караются законом. Стены, пропитанные справедливостью и историей многовекового Еиидора.
Окна от потолка до пола показывали немой фильм четырех сезонов. С юга шумел лес дистрикта Греотт. Бесконечное лето поселилось за этим окном. На восточном окне легкий ветер бился о твердую стеклянную поверхность. Вновь и вновь весна играет в свои игры в дистрикте Есхос.
Ветер весенний нежен и тих, как и сами есхосовцы, приятен и легок, как сама весна.
Тэффана повернулась назад и присмотрелась в окно осени, засмотрелась в окно ее любимого дистрикта Крои - самый богатый, урожайный и теплый, несмотря на прохладные ночи. Уалкутто улыбнулся, глядя на жену, легонько обнимая за плечи.
— Ты не перестанешь любить их меньше, — сказал он.
— Мое сердце поселилось на западе, — согласилась жена. — Они столь трудолюбивы, пчелки и муравьи нашего общества, я всегда буду любить крои больше остальных.
— Все они наши дети, мы не можем их делить. Но все же дети всегда рождаются такими разными и некоторые нуждаются во внимании больше. Вот, например, можно ли любить меньше суровых ааскингтонцев просто по тому, что они живут в вечной мерзлоте и от того сердца их холодные, словно лед?
— Конечно же нет. Суровое дитя больше нуждается в заботе. Хотя ты их любовью согреваешь больше остальных.
— Не спорю, не спорю. — На лице Уалкутто появилась довольная улыбка. — Каждое твердое сердце растает, если любить его искренне. Вот почему я больше пекусь о зимних детях.
С его лица не сходило довольство.
— Я безгранично счастлив, что судьбою выбран править Еиидором — континентом четырех сезонов. И ты в ней первая леди, счастья превыше быть не может.
Тэффана заплакала от слов мужа и стало больнее в сто крат. Если бы она могла поделиться с ним своей болью, но нет, о скорой смерти сообщать любимому и любящему человеку тяжелее всех мук на свете. Пусть лучше она разучится говорить.
Глава 5
Буря стала утихать, но мороз обжигал кожу, проникал в кости и уже давно сломал бы внутренний стержень кройца или греоттца. Но не ааскингтонца - он дитя холода, льдов и снежных ураганов. Он дитя зимы.
Иту уставился вдаль, равнина границ которой не видать устлана хлопьями безупречных снежинок. Иту вздохнул, опустился на бревно, сел на край, хоть он и был не совсем удобен.
Это дерево, рухнувшее давно, еще до его рождения. Он снял ушанки и бросил рядом. Холод жадно обволакивал голые руки, а теперь пристал к голове с белоснежными волосами. Они не седые, нет, они белые, истинно белые волосы.
Вытащил из кармана небольшую ветку не более пяти сантиметров. Ветка старая и довольно потрепанная, но гладкая, будто ее гладили годами и хранили в кармане. А ведь так и есть.
— Довольно спать Ту-ту, — произнес юноша. Ветка преобразилась в его руках, ожила.
— Иту-у-у! — обрадовалось крошечное деревянное существо. — Здравствуй. Наконец-то ты меня разбудил. А что же так долго не будил, а?
— Ворчун! — на суровом лице юноши появилась улыбка. Его печальные глаза, холоднее, чем улыбка, в миг наполнились теплом.
— Какой сегодня день? Сколько я проспал? Вот негодник! Не смей усыплять меня надолго.
Ту-ту топал ногой и ворчал без устали. Он оглянулся вокруг и понял, стоит на ладонях Иту.
— Как же тепло-то! — Ту-ту прижался к указательному пальцу. — Спасибо, что разбудил меня.
— Сколько эмоции! Как все это вмещается в эту крошку? — проговаривал Иту засовывая малыша во внутренний карман, где теплее. И сам спрятал руки в карманы. Утренний мороз жесток.