Еиналеж
Люциус Малфой. Селфцест.
Тишина пустой темной комнаты давила. В Хогвартсе стояла глубокая ночь. О том, что наследный аристократ и, по совместительству, глава древнейшего рода Малфоев делал в Школе а такой час – история умалчивает. Только факт остается фактом. Люциус Малфой не просто так находился здесь. Он пришел с одной, определенной целью, которую лелеял практически весь последний год... И которая должна была поставить точку в этой истории.
***
С каждый прожитым днем мужчина все более чувствовал, что его ничего по настоящему не волнует и не радует. Ни нежная забота жены, ни успехи сына, ни выигрываемые им сделки и осуществленные коварные замыслы. Все вроде бы шло неплохо, если не сказать больше, но в душе поселилась тоска. Недоставало чего-то…
Люц никогда не причислял себя к людям эмоционально-уязвимым и зависимым от столь непостоянных «вещей», как чувства. Выгода, рационализм, родовая честь – вот три кита, на которых строилась его жизнь. Они с женой оба знали, что их брак был совершен по расчету и испытывали друг к другу безмерное уважение и дружескую симпатию. Но не более. Это вошло в привычку. Вросло в самую суть дней. Всегда плечом к плечу. Опора и поддержка друг другу. Самые близкие люди. Но…
«Старею что ли? Стаю сентиментальным? Нет, не то… так что же? Отчего стало неспокойным сердце?»
Не привыкший к подобному самоанализу, сильный и властный самец досадливо поморщился, пригубляя из бокала янтарную остро пахнущую жидкость. Гортань знакомо опалило мимолетным огнем, а после – по жилам заструилось живительное тепло. Блондин и не заметил, как продрог. Но, действительно, кто же надолго оставляет распахнутым окно зимой? Что он хотел сделать этим? Выстудить в голове ненужные мысли? Заморозить непонятные мешающий эмоции? Изгнать тоску? Люциус поднялся из кресла, мимоходом отмечая затекшие мышцы и неприятное покалывание в них. Подошел к окну и подставил лицо всем ветрам, гуляющим снаружи. Закрыл глаза. «Получившие разрешение», силы природы тут же начали играть с волосами аристократа, то развевая их, то бросая ему же в лицо. Бледную кожу кололо тысячами снежных игл, которые при такой скорости ветра были весьма ощутимы. Из приоткрывшихся губ вырвалось облачко пара и тут же растворилось в стылом воздухе.
Постояв так пару минут, Люциус усилием воли заставил себя быть благоразумным и закрыть ставни. Только простуды ему сейчас и не хватало. Так что же он творит? Допить виски и идти спать. Идти, надеясь увидеть во сне что-то. То, что может помочь найти ответ. «Услышать» подсказку подсознания.
Гордый самец залпом опрокинул в себя остатки алкоголя и зачем-то подошел к зеркалу. Чуть покачнулся. Похоже, сегодня он значительно перебрал. Пора прекращать так надираться. Это не выход. Реальность несколько смазывалась, или, может это была лишь игра теней? Аристократ вгляделся в свое отражение. Платиновые волосы казались в таком освещении почти белоснежными. Стальные глаза затянуло пьяной поволокой, но они все так же остро глядели на него из отражающей поверхности. Тонкие плотно сжатые губы и острые скулы… Красиво очерченные брови и волевой подбородок… Прямой аристократический нос с аккуратными прорезями ноздрей… Статная фигура и мощный разворот плеч… Все это было ему знакомо. Свою внешность он «носил» с гордостью и утонченностью. За все годы жизни он ни разу не усомнился в собственной привлекательности, а природный магнетизм и харизма довершали остальное. В Люциуса Малфоя не влюблялся только слепец и глупец. Сам же он так и не смог… Как-то никем не проникся. Не впечатлился. Блондин поднял руку, с силой сжав переносицу и зажмурив на миг глаза. В голове чуть прояснилось. Верно. Это нехитрое действие всегда срабатывало. На время. Следует идти в спальню, пока он не начал творить дичь. Люц знал себя в таком состоянии, потому и напивался обычно на пару с Северусом, который его тормозил. Или вот так вот. До кондиции – и быстро спать. Мужчина убрал руку от лица, разлепляя веки и пытаясь проморгаться от цветных кругов перед глазами. И, конечно, это было лишь алкогольное влияние, но собственные глаза, отражающиеся в зеркале, вдруг посмотрели на него «как-то не так»… Совсем «не так»…
***
Дни тянулись за днями. Недели за неделями. После того случая Люциус старался как-то без особой необходимости не смотреть больше в зеркала. По-крайней мере, не в собственные глаза. Причем, избегать этого он стал что в пьяном, что в трезвом состоянии. Что правда – в последнем бывать он стал гораздо реже. Аристократ медленно, но верно спивался.