Глава 16
«Ненавижу, ненавижу, ненавижу» - твердила, как мантру, когда делала неуверенные шаги и когда села на корточки, совсем близко к нему, и даже когда выудила салфетку и прикоснулась к его изуродованной ладони. Да, я терпеть его не могла. По-прежнему. Но вкус этого блюда, которым Денис закармливал меня ежедневно, немного изменился. Совсем чуть-чуть, но я почувствовала это, как будто добавили какую-то неизвестную пряность, сделав его почти вкусным. Блондин внимательно следил за моими действиями, вернее за моим лицом, которое я безуспешно пыталась сделать равнодушным, и молчал. И честное слово, лучше бы он опять съязвил! К этому я уже успела привыкнуть. Но эта тишина просто убивала. Во что ты ввязалась, Аристархова? - Я же говорил, что ты интересная, - я вздрогнула от звука его голоса, который слишком резко рассек вязкую тишину между нами, и, не поднимая глаз выше его подбородка, вопросительно изогнула бровь. - Сначала ты просишь оставить тебя в покое, называешь кретином и животным, а потом... позволяешь себя целовать и заявляешься в бар, словно ревнивая девчонка. Я едва не задохнулась от такого заявления! Это он на мою нелогичность намекает? Что ж, Денис, с кем поведешься. Но сказать это вслух почему-то не смогла, в рот будто клей залили. - Совпадение, - выдавила я, намекая на «ревнивую девчонку». Первые два пункта отрицать было бессмысленно, но здесь я ещё могла попытаться выплыть и сохранить достоинство. - Брось, Юль, я знаю, что тебя Егор позвал, - он впервые назвал меня по имени, а не этим тупым прозвищем и, если бы не контекст, то я могла бы сказать, что его голосом оно звучало красиво. Аристархова, что ты несешь? - И зная, в каких вы отношениях, предполагаю была веская причина, чтобы ты согласилась. - Это ты себя имеешь ввиду? - я рассмеялась, хотя мне было не до веселья. Этот разговор мне не нравился, точнее мне не нравился снисходительно-насмешливый тон, которым Стрельцов говорил со мной. И я была рада, что моя реакция потушила озорные искорки в его глазах. Однако радость была недолгой. Только я выкинула испачканную салфетку и попыталась подняться, как Денис перехватил мой локоть и довольно грубо дёрнул на себя. Колени пронзила острая боль и холод - капрон не выдержали столкновения со льдом. Но испорченные колготки - последнее, что меня сейчас волновало. - Так и будешь притворяться? - я стояла между его согнутых ног, наши лица были на одном уровне и так близко, что я задыхалась от запаха сигарет и одеколона. - О чем ты? - на выдохе спросила я, пряча наваждение за напускным раздражением. Даже попыталась вырвать руку для пущей убедительности. - О том, что ты продолжаешь делать вид, будто ненавидишь меня, - блондин закусил губу и забрался свободной рукой под мою куртку. От прикосновения ледяной ладони по телу прошла дрожь. - Я не притворяюсь, Денис, - это правда. И я была почти уверена, что можно одновременно ненавидеть человека за то, что он надутый индюк, и хотеть поцеловать, потому что этот индюк чертовки красив. Это же биология в конце концов, инстинкты и всё такое, да?.. Надеюсь, что да. - И ты тоже. Стрельцов кивнул, привлекая меня к себе. Несмотря на пронизывающий февральский ветер, было жарко. Настолько, что хотелось скинуть куртку, и только одна мысль не давала мне это сделать. Я чуть отстранилась и пристально посмотрела в его стальные глаза, которые сейчас казались совсем тёмными. - А как же Даша? - мне нужно было знать. Я всё ещё помню его тёплые объятья и нежные прикосновения, которые Денис дарит ей. И только ей. У меня не было желания занимать место Морозовой, однако тот факт, что я стоЮ ниже, раздражал. Я не могу этого не признавать. При упоминании брюнетки, глаза парня сделались стеклянными. Он словно захлопнулся изнутри, и я была не в состоянии понять, о чем он думал. Но почувствовала, как пальцы, удерживающие мой локоть, сжались, доставляя ощутимый дискомфорт. - Теперь тебя это волнует? - он смотрел так, словно хотел закопать меня в сугроб. И что за странный вопрос? Он был задан таким тоном, как будто я в чём-то виновата. - А когда ты засовывала свой язык мне глотку и стонала, как шлюха, когда я... Его голова метнулась вправо, а светлая чёлка упала на лоб. Ладонь нестерпимо жгло, но то, что творилось внутри обжигало гораздо сильнее. Я сделала попытку встать, но Стрельцов силой усадил меня обратно. - Отпусти, - прошипела я. Воспоминания, которые до сегодняшнего дня, отзывались приятным теплом внизу живота, теперь внушали отвращение и желание сходить в душ, чтобы как следует оттереть себя щёткой. Вот, значит, кто я для него - шлюха. Я уже успела пожалеть, что начала этот разговор, и только мысль о том, что его поганый рот будет отныне ассоциироваться с помойкой, успокаивала меня. Денис провёл ладонью по своей щеке и подбородку и тряхнул головой, откидывая волосы назад. - Что такое, неужели я задел твои чувства? - На его губах играла мерзкая ухмылка, от которой становилось ещё хуже. Мне хотелось убежать или двинуть ему ещё раз, или всё сразу. - Ничего страшного, - отчеканила я, проглотив противный ком. - Ведь в этом весь ты, Денис. Никого и ни во что не ставишь. Вытираешь о людей ноги ради забавы... Но знаешь не все такие, как Морозова. И когда-нибудь, я на это очень надеюсь, ты останешься один. Может, я когда-то и сделала что-то не так, но я не заслужила такого обращения и терпеть его точно не собираюсь. Выпалив это почти на одном дыхании, все-таки освобождаю руку, поднимаюсь на ноги, бросив ему напоследок брезгливый взгляд, и пулей несусь к школе. Не знаю, дошёл ли до него смысл моих слов, но меня это больше не касалось. Меня больше не касалось ничего, что с ним связано. Сказала я, но вышло все немного иначе. Терпеть рядом и ощущать затылком его пристальный взгляд было невыносимо. Но хуже было видеть Дениса рядом с Морозовой. То, как он обнимает её, зарывается пальцами в волосы, целует в висок, держит за руку, подтачивало меня изнутри, и концу дня я чувствовала себя, как выжатый и забытый на дверце холодильника лимон. Марта упорхнула куда-то, не сказав ни слова, видимо она все-таки на меня обиделась, и я, усталая и разбитая, осталась одна. Даже ощутила укол совести, но не по поводу сказанного, а потому что порицаю человека за то, на чем сама спотыкаюсь. Я присела на лавочку в коридоре и закрыла глаза. Домой идти не хотелось, атмосфера там не способствует залечиванию душевных ран, которых за два месяца холодной войны накопилось немало. Кажется, я достигла критической точки, после которой продолжать уже невозможно. Да и есть ли причина это делать? Все это было бессмыслицей с самого начала. Как необдуманная выходка могла привести к таким последствиям? Никак, если только не было ещё чего-то. Того, что Денис так и не потрудился объяснить. Но в любом случае, отныне меня это не волнует. Мой разум был настолько измотан, что извилины напрочь отказались шевелиться и перешли в сонный режим. Их даже не волновали специфические условия, которые могла предложить узкая деревянная скамья, поскольку сейчас сладкая полудрема казалась наиболее простым и эффективным способом сберечь нервные клетки. И я уже провалилась "в процесс излечения", когда кто-то осторожно потряс меня за плечо. - Привет, - неохотно приоткрываю один глаз и вижу перед собой незнакомого парня. Естественно, это не совсем то, что ты ожидаешь увидеть после пробуждения, но было бы гораздо неприятнее, окажись он сероглазым блондином. Во-от, пару минут сна, а мы уже мыслим позитивно, чёрт возьми! - Меня зовут Артём... Тёма. Он дружелюбно и несколько смущённо улыбается и протягивает мне руку. - Э... Юля, - отвечаю на рукопожатие и продолжаю хмуриться. - Прости, что разбудил, но это срочно, - теперь его улыбка делается виноватой, а складка между моих бровей - глубже. Артём напряженно молчит ещё какое-то время, а потом, словно опомнившись, одергивает руку, до сих пор сжимавшую мою ладонь. - Прости. - Хватит уже извиняться. Говори, что хотел, - говорю резче, чем хотела, и тут же пытаюсь сделать физиономию менее враждебной. - В общем, - выдохнул парниша, сцепив руки в замок перед собой, - я очень надеюсь, что не опоздал, и ты ещё не нашла себе пару, - я бы