онечно, не уродина, но слышать подобное, да ещё и от такого красавчика было странно и неожиданно приятно. Я не смогла сдержать улыбки, хотя внутри зашевелилось неприятное чувство вины. Мало того, что я не могла ответить взаимность, так ещё и собиралась воспользоваться его симпатией в личных, далеко не благородных целях. - Адрес отправлю позже, - схватив рюкзак, я нахлобучила на голову капюшон и вырулила на дорожку к школе. Ощущение было паршивое. Я превращалась в тех, кого презирала, и теперь начинаю питать те же чувства к самой себе. Твою мать. Когда этот чёртов бал закончиться, поговорю с ним. Надеюсь, он меня не возненавидит. Я знала, что после случившегося моя персона попадет в топ-пять самых обсуждаемых тем, но не думала, что все будет настолько масштабно. Казалось, на меня даже пятиклассники косо поглядывают. Вот за это я и не переношу школу: каждое действие подвергается жёсткой оценке, шаг влево, шаг вправо, и твоё оперение моментально меняется с черного на белый. Последний раз со мной случалось подобное в девятом классе. От неприятных воспоминаний скрутило желудок, стало трудно дышать - горло словно стянуло веревкой. Пришлось постараться, чтобы добраться до кабинета, сохранив невозмутимое выражение лица. Но на этом трудности не заканчивались. В классе абстрагироваться от шушуканий было ещё сложнее, и я, наверное, впервые так обрадовалась появлению Марты. Её пустая болтовня была сейчас очень кстати. Мне нужно было отвлечься. - Похоже твое представление возымело успех, - несмотря на улыбку, в её голосе слышалось сочувствие. - Такое впечатление, что здесь не школа, а духовная семинария, - фыркнула я. - Сами на каждом углу лижутся. - Дело не в этом, - девушка вздохнула и серьезно посмотрела на меня. - Ты не в курсе? - О чем ты? - невольно напрягаюсь. Я не очень люблю сюрпризы, особенно в последнее время. - Стрельцов и Морозова расстались, - мои глаза округляются. Неужели всё из-за этой сцены у автомата. С трудом вериться. Мой последний разговор с Дашей произошёл не так давно, и тогда казалось, что у них все хорошо, точнее, что её все устраивает. Она бы не стала разрывать отношения из-за ревности, тем более ко мне. Было неприятно признавать, но и Денис не стал бы этого делать. - Так что ты у нас теперь вроде восьмого чуда света. - Сомнительное достижение, - выдавила я. Отлично, Денис теперь вообще может не прийти на бал, а значит, и эта дурацкая идея с Артёмом теряет смысл. И как мне быть? Ещё пятнадцать минут назад я сама лично убеждала его, что хочу пойти, а теперь что? Вот же ёпрст. Я напряжённо смотрела прямо перед собой, стараясь придумать более или менее адекватную отмазку. Может, сказать, что отравилась? Нет, слишком банально. Или, например, родители не отпустили. Тоже бред, это ж какими должны быть предки, чтобы не отпустить ребёнка на школьный бал, где от концентрации учителей невозможно дышать? Откидываюсь на спинку стула, и тут же замираю, как и все присутствующие. В дверном проёме появился Денис. Привычное скучающее выражение лица, руки в карманах. Так и не скажешь, что расстался с девушкой, с которой был вместе едва ли не с первого класса. Но это Стрельцов, хоть в лепёшку расшибись, а всё равно не поймешь, что в его голове. Он прошёл мимо, не посмотрев ни на меня, ни на остальных, уселся за парту и уставился в окно. Как всегда. Я даже засомневалась в словах Александровой. Ну не может же он быть таким каменным. Видимо заметив, что за ним наблюдают, Стрельцов обернулся и посмотрел прямо мне в глаза. Как будто я одна на него пялилась! Ожидание повисло в воздухе. Но ничего так и не произошло. Несколько секунд игры в гляделки, и Денис отвернулся. Я прямо-таки слышала эти вздохи разочарования со всех сторон. Никто ничего не понял. И только у меня по спине пробежал холодок. Глаза могут сказать многое, и эти не говорили ничего хорошего. Весь урок я просидела, как на иголках, ожидая подвоха каждую чёртову секунду. Учитель даже сделал мне несколько замечаний по поводу моей рассеянности и влепил неуд, из-за того, что я не смогла ответить домашний параграф, хотя знала его хорошо. Я опустилась на стул и взглянула на руки - кожа у ногтей опять была разодрана в кровь. Я делала это неосознанно, когда нервничала. Но дело было не в плохой оценке и даже не в Денисе, точнее не только в нём. Я перестала узнавать саму себя. Мои мысли, эмоции, поведение - всё казалось другим. Глядя в зеркало, я видела чужого человека, и он мне не нравился. Где та дерзкая и смелая "ледышка"? Неужели эта маленькая война её уничтожила? Хуже всего то, что Стрельцов казался абсолютно невозмутимым. Всего дважды, когда он загнал меня в угол на стадионе и когда поцеловал в коридоре, наговорив кучу странных вещей, мне показалось, что он растерян так же, как и я. Но последующие дни доказали совершенно обратное. Для него все это лишь забава. Злая забава. Наверное, это и заставляло меня принимать всё новые и новые правила. Чтобы заставить его думать, будто меня это не трогает, даже если внутри всё рассыпается на части. - Сергей Юрьевич, извините. Можно выйти, у меня кровь, - демонстративно показываю тыльную сторону ладони с окровавленными пальцами и, получив ошарашенный кивок учителя, выскакиваю из кабинета. - Ты справишься с этим дерьмом, - прошептала самой себе и, шумно выдохнув, поплелась в уборную. В коридоре было так пусто и свежо, или мне просто так казалось, потому что здесь не было Дениса? Он душил меня своей непонятной и неоправданной злобой. С силой закусываю губу. Почему меня это так задевает? Почему мне не всё равно? Мне должно быть всё равно, черт возьми! Нажимаю на ручку и толкаю дверь так, что она с грохотом врезается в стену. От хлопка парочка, облюбовавшая подоконник, пулей отскакивает друг от друга, а я инстинктивно прикрываю ладонью глаза и отворачиваюсь. - Упс, пардон, - нет, ну честное слово, общественное место же. Уже собираюсь уходить, когда краем глаза замечаю подозрительно знакомую рыжую шевелюру. Ярость вскипает в крови быстрее, чем вода в электрическом чайнике. Меня абсолютно не волновала бурная личная жизнь Смирнова, но задевало, что наше ангелоподобное создание согласилась стать её частью, добровольно марая свои крылышки об эту мерзость. Разворачиваюсь, но сделав шаг, тут же застываю. - Охренеть не встать, - мои брови медленно поползли вверх, а губы скривились в усмешке. Спешно застёгивая рубашку одной рукой и поправляя юбку другой, Морозова пронеслась мимо, взглянув на меня лишь мельком. Я не увидела в её глазах ни сожаления, ни растерянности, только усталость и апатию, словно я заглянула в пересохший колодец. Тогда как взгляд Егора, переместившийся с затылка брюнетки на меня, светился яростью и неприкрытой угрозой.