Уснула Она совсем уже утром. Уснула под счастливый щебет проснувшихся птиц. Уснула у него на плече, улыбаясь безмятежно и с наслаждением вдыхая запах костра, пропитавший его свитер. Проснувшись же и открыв глаза, встретила нежный восторженный взгляд. Она не знала, спал ли он вообще, но спросить постеснялась. Он сказал ей:
- Доброе утро! – и утро было, действительно, добрым. Таким солнечным, таким звенящим. И вслед за ним светилось и звенело ее сердце. Было необыкновенно легко и хорошо, и хотелось петь.
День, в противоположность предыдущему, выдался солнечным и жарким. Дети, опьяненные свободой, азартно исследовали территорию, носились туда и сюда, выпросили даже разрешение искупаться. Друзья тоже не сидели без дела: обошли знакомых, тоже приехавших на фестиваль, прослушались в нескольких номинациях и в некоторых даже стали лауреатами, получили честно заработанные грамоты и выступили на гала-концерте. Словом, насыщенный и яркий получился день. И все в нем получалось удивительно легко: игралось, пелось, смеялось. И никто не заметил, что два человека совсем иначе смотрят друг на друга, совсем иначе смущенно отводят взгляд, совсем иначе ждут вечернего часа и разговоров у костра и возможности скрыться в палатке. Снова. Вдвоем. Но долгий насыщенный день сделал свое дело, и этой ночью, едва прижавшись друг к другу, согрев друг друга дыханием, они уснули. Впрочем, это тоже была очень хорошая, светлая сказка.
Следующий день должен был их разлучить. Не насовсем, на время – и все-таки. Такими чарующими были эти дни, что им показалось мало, а следующего фестиваля, на который они собирались поехать через две недели, ждать слишком долго. Старший предложил собраться у него на участке. По-походному, с палатками и костром. И они, конечно, горячо поддержали. Но сейчас все равно приходилось расставаться.
Никогда еще не было им так трудно прощаться. Как ни пыталась Она убедить себя в том, что все произошедшее ничего не значит, что это просто минутная слабость и походная условность, а грусть во взгляде скрыть не смогла, не смогла поверить своим увереньям. Да и Мальчик садился в машину явно с тяжелым сердцем. На мгновение их взгляды встретились, и сердце ее сжалось от тоски. Она почувствовала, что сейчас у нее отнимают нечто очень дорогое. Она понимала, что это неправильно. Она напоминала себе о его девушке, о том, что они и без каких-либо вольностей позволили себе нечто не совсем допустимое. Но легче от этого не становилось.
Она считала не дни – часы до этой встречи! Летела на крыльях, мечтая бог знает, о чем, ни на что особо не надеясь и надеясь на все невозможное сразу. И приветствовала радостно, бессовестно светясь от счастья. И снова дружно и весело ставились палатки. И снова горел костер. И дети были бесконечно довольны возможностью не ложиться вовремя в постель, а сидеть со взрослыми и жарить на прутиках хлеб и колбаски. Удивительно, в этот раз они даже не расчехлили гитары. Просто говорили, просто мечтали, просто размышляли. И все равно было хорошо. По-другому, но хорошо. Видимо, именно этой уединенности им и не хватило на том фестивале. Сейчас они пили ее на троих допьяна. И звезды горели в высоком небе, и алые всполохи углей отвечали им своим жарким мерцанием.
Оставшись снова вдвоем, они задохнулись от восторга. Не строившие никаких особых планов, отдались произволу страстей. И страсть подхватила их и швыряла, как штормовые волны швыряют утлую лодочку, разбивала в щепки остатки благоразумия. И, наверное, утром им должно было стать стыдно, но заглянув друг другу в глаза они поняли, что произошло именно то, чего они оба очень хотели. И что все произошедшее совершенно естественно и правильно. И что они нужны друг другу, что они сплетены сердцами. И разомкнуть объятья едва ли не смерти подобно.
Она обняла его, положила голову ему на грудь, закрыла глаза и, улыбаясь, затихла. Она не спала, Она слушала биение его сердца. Он гладил ее по волосам. Помолчав некоторое время, тихо смущенно сказал:
- Знаешь, там, на фестивале, когда в первую ночь ты уснула на моем плече, я долго смотрел на тебя. Ты была такая нежная, такая красивая, что я не удержался и тихонько поцеловал тебя в губы. И мне было так хорошо. Я был так счастлив.
- А сейчас? – спросила Она и посмотрела ему в глаза.
Вместо ответа он поцеловал ее крепко-крепко, сладко-сладко. И поцелуй этот создал новый мир, создал новый рай, где они были Адамом и Евой, где они были Маленьким Принцем и Розой. И ждал их там неизведанный, нехоженый путь, пройти который они могли только вместе, а иначе никак. И выбравшись из палатки, они ходили по саду, взявшись за руки, и сидели в тени деревьев, взявшись за руки. Им было хорошо и страшно. Хорошо потому, что они вместе. Страшно потому, что все это могло оказаться сном, безумной фантазией. Страшно потому, что через час-другой им предстояло расстаться. А вдруг – навсегда?