- Жизнь без тебя – пусть даже это было во сне – меня многому научила. Наверное, я стала жестче и холодней. Совершенно точно – я стала терпеливее. Я знаю теперь, что смогу проглотить любую обиду, лишь бы ты был в этой жизни. Пусть не со мной. Пусть я буду только другом, «своим парнем», участником группы. Я могу быть даже твоей гитарой: ты сможешь настроить меня, как захочешь, играть на мне, что пожелаешь. Можешь даже порвать мои струны. Я все стерплю. Ради музыки. Ради тебя.
- А я этого стою?
- Я не знаю, кто чего стоит. Ценность каждого человека субъективна. Я знаю только, что больше всего на свете хочу, чтоб в моей жизни был ты, и была твоя музыка. И знаю, что этого хочу не я одна.
Он сел рядом с нею на пол, так же обхватив колени руками, и долго пристально смотрел ей в глаза:
- Вот ты все это сейчас говорила серьезно?
- Абсолютно.
- Ты готова простить мне все, стать просто другом, просто участником группы?
- А что тебе в этом не нравится? Что не так?
- Мне кажется, к этому не готов я…
- Я тебя не тороплю. Ты волен принять любое решение. И я приму его.
- А если я захочу, чтобы ты стала моим солнцем?
- Не уверена, что у меня это получится, - усмехнулась Она.
- У тебя получится, - сказал Он и, нежно касаясь пальцами, убрал волосы с ее лба, и взгляд его с каждым мгновеньем становился все теплей и нежнее, - Получится. Потому что ничем другим ты не можешь быть.
И он наклонился и прошептал ей на ухо: «Солнце мое глазастое, ….», - и назвал ее по имени так, как называл только Он.
Или все это ей приснилось?
ИЛИ
ИЛИ
Когда ты проснёшься, настанет зима
И будут светить фонари.
Когда ты проснёшься, природа сама
Воскликнет: «Мой Бог! Посмотри!
Сегодня простая безлунная ночь,
Но в ней есть своя красота».
Могу ли тебе чем-нибудь я помочь?
Эх, жаль, я не гений холста.
Я шут и мошенник, романтик и лжец.
А ты не проснёшься, когда
С дороги собьётся усталый гонец,
Несущий мне слово «беда».
Да, ты не проснёшься… Убогий монах
Пусть за упокой не поёт,
Когда будет съедено воем собак
Бездомное сердце моё.
Нет, сна потревожить не смею, уволь!
Но будет ли в этом нужда?
Ведь сон безмятежный – расплата за боль,
И дремлют, ворча, города…
Где хлад замогильный дороги назад,
Растоптанный словом «Прощай».
Из вечности в вечность предъявлен мандат:
Проснувшись, себя не предай.
А. Якущенко «Когда ты проснешься»
Ей снился сон.
Сон, невообразимо похожий на жизнь.
Невообразимо долгую жизнь. Без него.
Здесь были встречи и прощания, и прощания навсегда. Здесь бросало то в жар, то в холод от боли и тоски, от нежданных радостей и хрупких надежд, от пламени любви и взрывов предательства и разлук. Здесь сердце разбивалось о звуки музыки, а музыка билась грудью в глухоту сердец, и было непонятно, чего хочется больше: быть услышанным или быть забытым.
Годы текли медленно, как патока, то удивляя сладостью, то убивая горечью. Они то зажигались янтарем в солнечных лучах, то ползли темною тяжелою тучей, наваливались мутной бесформенной массой. Она старела, белела, остывала. Пока ее столетнее тело не стало непослушным и слабым. Хотя еще совсем недавно Она могла без устали хлопотать по дому, часами гулять под ручку со своим тоже состарившимся Солнцем, играть со внуками, спешить к детям на мастер-классы и творческие встречи, бодро семенить на концерты. Ей было все интересно и на все хватало сил. И вдруг как-то совершенно внезапно все закончилось. Она буквально почувствовала, как однажды остатки жизни, желаний, сил потекли из ее пальцев, губ, глаз. Они сочились тонкими струйками золотистого света, словно Она превратилась в сито. Они струились и рассеивались, подхваченные ветром событий, питающих жажду жить. А ее вдруг покинула эта жажда. Ее дыхание стало горячим и прерывистым. Тело – до неузнаваемости тяжелым, в то время как кожа стала тонкой, сухой и ломкой, как старая папиросная бумага. Она стала медленно двигаться, мало говорить и много думать, или думать и забывать сказать. Стала путать явь со сном и фантазии с воспоминаньями. Утром с трудом поднималась с постели, а днем часто дремала в кресле. Пока не наступил день, которого когда-то Она с нетерпением ждала, а теперь была не очень ему рада. В ее комнате собрались дети и внуки, а рядом с нею, возле постели, сидел ее любимый, ее муж, ее Солнце.