Небо мгновенно прояснилось. Воздух посвежел. Алое марево перестало быть тревожным и не напоминало более ни крови, ни пожарища. Зашелестела листва, серебристая рябь побежала по поверхности пруда. Стал слышен шум машин на Садовой, откуда-то из открытого окна донеслась музыка…
- Они прилетали поздравить Мастера, - сказала Она, и Он кивнул, не считая нужным вслух подтверждать и без того сам собой разумеющийся факт.
Пошли не спеша, петляя тихими улочками, держась за руки. Дышали вечернею майской прохладой. Перед мысленным взором проплывало видение бешеной скачки, неистового полета кавалькады. Говорить не имело смысла – они понимали друг друга без слов. Шли долго, пытаясь понять значение этого видения. Быть может, оно не касалось их? Быть может, они стали случайными свидетелями? Быть может, все это им показалось? Но ни в первое, ни во второе, ни в третье верить они не хотели. Потому что такие вещи не происходят случайно. Тем более в такой день.
Шли долго, пытаясь понять, расслышать, разглядеть знаки, способные растолковать, объяснить произошедшее. Но московские улочки притаились и молчали, улыбаясь лукаво. И только звон серебряных подков на копытах заоблачных коней продолжал биться в груди в такт биению их сердец.
Или это им только приснилось?
Метро прожевало их, не разбирая вкуса, и равнодушно выплюнуло на нужной им станции. Старый дом на Ордынке принял радушно, и ее друг, хрупкий юноша с волосами, подобными кудрявому облаку, уступил им свою комнату и жесткий топчан возле стены, на которой был нарисован одуванчик, настолько прозрачный и невесомый, что казалось, стоит дунуть на него – и закружатся в воздухе белесые парашютики.
- Что будем делать со струной? – прошептал Он из темноты, нежно обнимая ее.
- Завтра найдем, - так же шепотом ответила Она, доверчиво прижимаясь к нему.
Ей снился сон.
Она сидела, закрыв глаза, в жестком креслице в маленькой комнатке Мастера, и представляла себе цветы в хрустальных вазах, и торт со свечами, и пляшущие отражения огоньков в стеклышке монокля, и пальцы, касающиеся клавиш, извлекающие из фортепиано звуки старой мелодии… Как вдруг услышала голос, который звучал то ли внутри нее, то ли доносился… Откуда? Снаружи? Изнутри? Отовсюду?
- Вас ждут! – сказал ей голос. Она открыла глаза, легко вскочила с креслица и вышла в коридор. Дверь была не заперта. Выйдя из квартиры, Она побежала по ступенькам вниз, но толкнув тяжелую подъездную дверь, оказалась почему-то на крыше. Там переминались с ноги на ногу огромные черные кони с развевающимися гривами, и всадники их были величественны и прекрасны. Ни мгновения не сомневаясь, она вскочила на одного из коней, и кавалькада тронулась в путь. Она держалась позади всех, с любопытством и восторгом разглядывая темно-фиолетового рыцаря «с мрачнейшим и никогда не улыбающимся лицом», и худенького юношу – демона-пажа, и демона безводной пустыни в сверкающих стальных доспехах. Она не была Маргаритой, не была ни ведьмой, ни королевой, но то, что ее позвали, должно было что-то значить. И она летела позади всех, восхищенная и безмолвная, ожидая чего-то. Кавалькада пронеслась над Садовой, разливая на своем пути закат, сделала круг и вернулась на Патриаршие. Там под сенью застывших лип стоял Он. Опустившись на землю, она спрыгнула с коня и, улыбаясь, протянула ему руку. Но он почему-то не улыбнулся в ответ, не последовал за нею, а опустил голову и отвел взгляд. Кони нетерпеливо рыли копытами землю. Она звала его своим звенящим взглядом, кричала ему сердцем, но Он то ли не слышал, то ли не хотел услышать ее. Всадники глядели на них в упор, но смущало ее не это. Смущала ее разрастающаяся черная бездна между нею и им. Он так и не посмотрел ей в глаза, стоял, потупившись. Плащи черных всадников взметнулись до небес. Пора. Она запрыгнула в седло и, оглянувшись, увидела его взгляд, наполненный тревогой и сомнением. «Кони рванулись, и всадники поднялись вверх и поскакали». Она летела с кавалькадой, то и дело оглядываясь. Ветер трепал ее волосы, развевал ее плащ, хлестал по лицу, мгновенно высушивая текущие по щекам горячие слезы. Он давно скрылся из виду. Он не поверил ей. Его взгляд, полный сомнения и тревоги, преследовал ее…
Или это был не сон?
Утром их разбудили звуки прекрасной музыки, доносившиеся из соседней комнаты. Кто-то виртуозно играл на гитаре. Решение созрело моментально: человек, так замечательно играющий на гитаре, обязательно поможет найти им струну. Она была более-менее знакома с обитателями квартиры, поэтому встала, быстро оделась и пошла на разведку. Она старалась не думать о сне. Тихонько постучавшись в дверь, Она робко вошла в комнату и увидела… совершенно незнакомого человека. Впрочем, познакомиться с Музыкантом и изложить ему проблему не составило никакого труда. Он тут же согласился помочь, и уже через несколько минут, не выпив даже чаю, они мчались по дремлющим московским улицам в сторону метро. У Музыканта не было нужной струны, но он сказал, что знает, у кого можно достать. Дорогой он рассказал, что только что вернулся из путешествия автостопом по Грузии, рассказывал, представляя в лицах, уморительные и потешные истории и ситуации, которые с ним происходили и в которые он попадал. За разговорами добрались до строения, на первый взгляд казавшегося необитаемым, однако, при ближайшем рассмотрении, оказавшегося вполне жилым, хотя и отчасти расселенным домом. Спустились в подвал. Именно здесь обитал Музыкант. Подвал представлял собой большой отсыревший холл, в котором на полу в полном беспорядке были свалены книги. По больше части – тома классиков марксизма-лененизма. Музыкант объяснил, что раньше в первом этаже этого дома была какая-то библиотека. Когда ее упразднили, часть книг удалось пристроить, а эти никто не пожелал взять, и их сложили в подвале. Однажды в доме прорвало трубы, и подвал сильно залило. Времени на спасение книг не было, поэтому их побросали на поддоны, как получилось, чтобы хотя бы не промокли.