Случались и менее позитивные встречи. Однажды рядом с нею присел очень грустный человек в хорошем подпитии. Сидел, слушал и плакал. Сказал, что едет с похорон друга. Что хочет с кем-нибудь посидеть душевно, помянуть, а не с кем сейчас. Посулил возместить ей пропущенный день. Ей стало жаль этого потрепанного жизнью, лысеющего человека, и Она согласилась пойти с ним. Так Она оказалась в Химках. Войдя в квартиру, человек начал по-хозяйски распоряжаться. Пока накрывал на стол, предложил ей принять душ, мол, гигиена лишней не бывает. В этот день Она не успела вымыть голову, поэтому от душа не отказалась, но предложенным халатом пренебрегла, одевшись снова в свое. Сели за стол, помянули. Она взяла гитару и спела несколько песен. И тут человек сказал, что, вообще-то, пригласил ее не за этим: Она ему просто понравилась. Получив отказ, рассердился, зло прошипел: «Я тебе, вообще-то, деньги заплатил». Тут уже рассердилась Она: «Вообще-то деньги ты заплатил, как неустойку за пропущенный день работы. Во-первых. А во-вторых, «заплатил» - это когда вот эти деньги (Она указала на внушительную стопочку купюр на столе) окажутся в моей сумке. А пока они лежат на столе, я в любой момент могу встать и уйти». И Она встала и ушла. Надо признать – легко отделалась. Истинным хамом и насильником химкинский не был. Выйдя из подъезда, поняла, что у нее нет денег даже на дорогу назад. «Ничего, обойдется как-нибудь», - подумала Она. И, действительно, обошлось. Обошлось без кондуктора и контролера в автобусе. Удалось без жетона проскользнуть в метро. Удалось даже немного подзаработать в одном из любимых переходов. Там же познакомилась с веселым парнем, пригласившим ее на свой день рождения. Уехала с ним в Сокольники. И – надо же! Второй раз за день! – нарвалась на подобные химкинским намеки и приставания. Впрочем, парнишка тоже был достаточно корректен и мил. Разбежались приятелями.
Заработанное в переходах приближалось к размерам средней зарплаты, и Она подумала, что можно уже вернуться в Кострому. В этот раз поехала поездом, взяв билет. Устроилась на своей нижней боковушке, и тут же уснула. Разбудил ее странный человек, предлагавший выпить. Оказалось, сидели большой компанией. Долго. Но всех уже сморило. И ему скучно и хочется выпить. Но без компании он не может. А в вагоне – либо семейные, либо старики. Не нарываться же на скандал.
Сама не понимая, почему, согласилась поддержать… Человек шумно отхлебнул из огромной алюминиевой кружки, и протянул ее девушке. Она с сомнением принюхалась к содержимому. Пахло явно не водкой.
- Что это? – полусонно спросила Она.
- Горилка, - прошептал человек.
«Да и черт с ним!» - непонятно, почему, подумала Она, и стала пить. Горилка обожгла рот и горло, вспыхнула в голове безумными огнями. Пилась и почему-то не кончалась, хотя при первом взгляде в кружку казалось, что там ее на пару глотков – не больше. С трудом справившись с адским пойлом, Она задохнулась, почувствовав, как в горле и во рту все мгновенно высохло. Глаза отчетливо полезли на лоб. В ушах загудело.
- Ой, извини, запить-то я не принес! – прошептал человек и ушел, пошатываясь. Его долго не было. Вернулся он, когда девушка уже собралась снова лечь спать. Протянул стакан с лимонадом и пригласил в свое купе. Лимонад Она выпила, а от приглашения все же отказалась, соврав, что утром, по приезде, ей надо на работу. Человек огорчился и ушел. А Она уронила голову на свой рюкзачок, служивший ей подушкой, и утонула в беспокойном видении.
Ей снился сон.
Она сидела на краю обрыва. Или даже, скорее на вершине скалы, такой высокой, что покачивая ногой, касалась облаков. Рядом с ней, плотно прижавшись плечом и крылом, сидел Ангел и тоже покачивал ногой, касаясь облаков. Ветер путался в их волосах, то и дело сплетая их между собой. Перья трепетали с тихим шелестом, и казалось, что воздух наполнен еле различимым шепотом, утешающим, обещающим…
Так сидели они молча. Диалог, который происходил между ними, вели они беззвучно, так, словно разговаривали их души.
- Ты счастлива? – спрашивал он.
- Не знаю, - честно отвечала Она.
- Ты сделала то, что хотела. Ты свободна.
- Не знаю. Свободен ли человек, сердце которого принадлежит другому человеку?