На площади начали появляться люди, приехавшие на этом или других поездах. Стояли, зябко поеживаясь, ожидая начала движения автобусов и троллейбусов. Вскоре послышалось первое рычание моторов и легкое потрескивание проводов от соприкосновения со штангами троллейбусов. Темноту вспорол свет фар. Она стояла и смотрела, как люди ныряют в освещенное нутро подъезжающего транспорта и устраиваются там, как рыбки в аквариуме. Подкатил автобус, на котором Она могла доехать до его дома. Ей нестерпимо захотелось оказаться там. Хотя бы постоять в подъезде, увидеть, как Он пройдет мимо, отправляясь в университет. Автобус принял немногочисленных пассажиров, захлопнул двери и укатил. Через несколько минут подъехал еще один, следовавший в том же направлении. Его Она тоже проводила тоскливым взглядом. До костромской электрички оставалось еще почти три часа. Подъехал третий. Она сделала робкий шаг ему навстречу. В конце концов, что плохого может случиться оттого, что Она просто постоит в подъезде? Он даже не узнает, что Она там была. Не выдержав этой внутренней борьбы, сдалась, запрыгнула в автобус, прокомпостировала завалявшийся в кармане шубы талон и села, напряженно уставившись в окно. Путь до его дома оказался и чертовски длинным и невообразимо коротким: ей казалось, что за это время сердце успело стукнуть всего несколько раз. Выйдя из автобуса, поплелась, едва переставляя ватные ноги, вошла в подъезд и поднялась на один лестничный пролет. Отсюда хорошо было видно выход. А если присесть у стены, то Она оставалась незаметной даже для тех, кто выходил из квартир второго этажа. Если, конечно, они не спускались по лестнице. Лифт грохотал, ползая туда-сюда, выгружая все новых и новых пассажиров, отправляющихся на работу и учебу. Некоторое время спустя Она услышала знакомый тоненький нежный голосок – это была его Сестренка. Она шла, держась за руку Папы, одетого в военную форму. В зоне видимости проплыла фуражка и спина в шинели, мелькнул весело прыгающий помпон на шапке Сестренки. Сердце сжалось. Хлопнула дверь, и звонкий голосок стих. Еще некоторое время спустя прошла его Мама. Она дрожала всем телом, хотя в подъезде было тепло. Она ждала. Надеялась, что ей хватит силы просто проводить его взглядом и не окликнуть. Время шло, а его все не было. Может, Она не заметила, как Он прошел? Нет, такого не могло случиться.
Миновал час. Лифт перестал поминутно мотаться туда-сюда. Людской поток схлынул. Наверное, пора было возвращаться на вокзал. А Она зачем-то подошла к лифту и нажала кнопку. Дверь открылась. Она заглянула внутрь и засомневалась. А что, если в этот самый момент он вызывает лифт и, подъехав к его этажу, Она столкнется с ним лицом к лицу? Испугалась и стала подниматься по лестнице пешком. И снова подумала: а что, если в этот самый момент Он, действительно, вызывает лифт, и пока Она поднимается вверх, Он спустится и уйдет, и Она так и не увидит его даже мельком? Она ускорила шаг, почти побежала. Но лифт захлопнул дверь и никуда не поехал. Поднявшись на восьмой этаж, Она прислушалась, не щелкнет ли замок, потом аккуратно выглянула из-за поворота на площадку. Тихо и пусто. Крадучись, подошла – нет, не к двери, к стене его квартиры там, где располагалась кухня – прижалась ухом и стала слушать. Гул холодильника доносился совершенно отчетливо. Но вот, кажется, зашумела вода. Вот, кажется, послышались шаги и звук поставленной на стол тарелки. Он дома.
Видимо, безумие прорвало плотину самообладания и понеслось, сметая все на своем пути. Она подошла к двери и, зажмурившись, нажала на кнопку звонка. В конце концов, если Он встретит ее холодно, Она скажет, что заезжала по делам к кому-нибудь из знакомых, живущих рядом, не застала и решила зайти к нему. На пять минут. И тогда Она без проблем успеет на электричку.
За дверью послышались шаги и звон ключей. Один за другим щелкнули два замка и дверь открылась. Он поднял глаза, увидел ее, и лицо его озарилось такой счастливой улыбкой, что Она совершенно растерялась. Он даже слегка присел и хлопнул по коленям, воскликнув:
- Ты!!! Какими судьбами?! Откуда?! – бросился к ней и, обхватив за талию, прижав ее руки к телу, приподнял и закружил, хохоча.
- Пусти, дурак, раздавишь! – смеясь, сказала Она. Он посмотрел на нее снизу вверх, поставил на ноги и, сияя глазами, за руку потащил в квартиру, забыв даже запереть двери.
Он поджарил ей вкуснейших горячих бутербродов с яичницей, луком, колбасой и сыром, украсил их зеленью и подал, красиво выложив на нарядной тарелочке. Сварил свой замечательный кофе с солью и перцем, такой вкусный, какой умел варить только Он, и ни до, ни после встречи с ним не довелось ей пробовать такого же. Все это время Он забрасывал ее вопросами о том, как Она жила. Она рассказала о Сияющем и о том, как родители их чуть не «поженили», как Она жила в комнате с лысеющей елкой, дерзкой кошкой и общительной соседкой, и чем все это закончилось, как ездила пару раз в Москву, и как замечательно прошел квартирник, с которого Она возвращалась. Он слушал, широко раскрыв глаза, не пропуская ни слова. Он смотрел так, словно хотел насмотреться впрок. Она посмотрела прямо ему в глаза и спросила: