- А ты хорошо целуешься, - зачем-то сказала Она.
- Правда? – смутился он, - У меня, вообще-то… ну… я первый раз…
Теперь засмеялась Она. И прижалась к его груди. Прижалась к человеку, защитившему ее от гибели в пучине отчаяния, ее светлому рыцарю, ее принцу. Светящийся след еще тянулся от их сердец, губ и глаз к уже уходящему мгновению безумного сияния. Оно удалялось, но оставляло за собою покой в душе. И тишину.
Кто-то посмотрел на часы и шумно всплеснул руками, всколыхнув ровное течение беседы. Было достаточно поздно, и те, кто хотел успеть на метро, должны были поторопиться. Темный парадный ожил. Остатки пира были собраны в пакеты, гитара зачехлена, вещи собраны, куртки застегнуты. Люди сыпались в промозглую питерскую ночь, шумно прощались и бежали, каждый в свою сторону.
Их компания под предводительством Элис двинулась к метро. Пустеющая подземка хмуро приняла припозднившихся пассажиров, дотащила до нужной станции и выплюнула в ночь. Было холодно. Молодежь ежилась и отчаянно цеплялась за маячившую перспективу вскоре очутиться в уютной квартире и спокойно уснуть. Каково же было их разочарование, когда, добравшись до места, они узнали, что подруга Элис куда-то ушла вечером и до сей поры не вернулась. И никаких инструкций насчет приезжих друзей не оставляла. Потоптавшись в подъезде, снова шагнули в ночь. Отчаянно хотелось крыши над головой и хоть каких-нибудь стен, защищавших от ветра. Кто-то предложил поискать открытый подвал. Желания нарваться на закоренелых бомжей не было, но и другого выхода из сложившейся ситуации – тоже. Кроме Элис, ни у кого в Питере друзей не было. Тем более, таких, которые пустили бы на ночлег такую разношерстную компанию. Да если бы и были, они не смогли бы уже до них добраться: метро закрыто и транспорт уже не ходит.
Пристанище нашли на удивление быстро. В подвале было сухо, тепло и пусто. Пошарив по закоулкам, нашли какие-то коробки, разобрали их и расстелили на полу. В качестве матраца выбрали самое большое из имевшихся пальто, укрывались остальными куртками и шубками. Пункер, как-то сразу сникший, безучастно взирал на все приготовления. Подошел и тихо попросил, чтоб ему дали денег на электричку, если есть такая возможность. Возможность была. Денег дали, спросив, правда, что вдруг так резко? Юноша ответил, что ему как-то не по себе и хочется домой. Что лучше он пешком дойдет к утру до вокзала, чем будет сидеть и нервничать. Ну, хочется, значит надо съездить домой. Удерживать не стали. Пункер коротко кивнул друзьям и ушел.
Тишину подвала нарушало тихое монотонное гудение. Этот звук был похож то на бормотание, то на сопение спящего, то на звук работающего в соседней комнате телевизора. Люди засыпали, тесно прижавшись друг к другу, согреваясь дыханием под куртками, которыми укрывались с головой. Они лежали с краешку от друзей и смотрели друг другу в глаза. В их говорящих взглядах задумчивость плавно перетекала в мечтательность, сменяясь вдруг безудержной радостью и озорством.
Не сговариваясь, они тихонько выскользнули из-под курток, заботливо укрыв ими товарищей, и, взявшись за руки, пошли в соседнее помещение. Уселись на теплых трубах под лампой в жестяном абажуре. Сидели, обнявшись, разговаривали. До этого дня каждый из них жил своей жизнью, не вторгаясь в прошлое друг друга. Теперь это стало важным для них. Рассказы сыпались, как яркие мячики из прохудившегося клоунского мешка. Слушали, смеялись, иногда, не выдержав переполнявшего их счастья, начинали целоваться. Странная ночь в странном месте будила странные чувства, мысли и ассоциации. Ощущение нереальности происходящего заставляло всматриваться и прислушиваться к каждому звуку, к каждому вздоху. Ночь текла незаметно. Монотонный гул наполнял пространство, и казалось, что это гудит время. Часов они не наблюдали, но в какой-то момент, подняв глаза, она увидела, как в маленькое окошко под потолком подвала струится серо-голубое предутреннее нечто. На улице становилось все светлей. В грязное стекло робко заглядывало утро.
Другое утро.
Этот свет сорвал пелену с ее глаз, развеял сияющий морок. Призраки прошлого встали перед ней и смотрели с укором. Они требовали от нее немедленного выбора, но Она была не готова. Только не сейчас! Зябко поежившись, прижалась к Окружному. Он обнял ее и стал тихонько укачивать, горячо дыша в затылок. Необходимость принятия решения отступила и растворилась в утреннем свете.