Проснулись от тихого стука и звука открывающейся двери. Что-либо предпринимать было уже поздно. Он резким движением откинул одеяло, накрыв им ее целиком, и Она замерла, боясь дышать. Мама вошла, увидела его сидящим на диване. Он заверил ее, что совсем уже проснулся. Мама спросила, собирается ли Он в университет, и Он ответил, что сегодня ему ко второй паре. Мама сказала, что завтрак на столе, что ей пора уже на работу, и что она надеется, что уж ко второй-то паре Он не проспит, и вышла из комнаты. Он поднялся с дивана и вышел за ней. После того, как хлопнула входная дверь, вернулся в комнату и заглянул к ней под одеяло:
- Отбой воздушной тревоги.
Она повернулась к нему. Глаза ее смеялись.
- Пожалуй, прикинуться одеялом было куда надежней, чем прятаться под столом. – Сказал Он.
- Как думаешь, она заметила?
- Нет. Ты же знаешь мою Маму: она бы не стала молчать. Живо бы оба схлопотали.
Он нырнул к ней под одеяло и заключил в объятия. Она смотрела на него снизу вверх. Он был ее светлым Ангелом, и от его лучистого взгляда захватывало дух.
- Знаешь, - сказал Он, - я так счастлив, что мы, наконец, снова вместе. Я мечтал об этом с того самого дня, как ты осталась у меня ночевать после дня рождения.
- Мне тогда было так стыдно…
- А я, наоборот, был бессовестно счастлив. Ты так смешно стеснялась и отодвигалась от меня к стене, а мне хотелось обнять твои ноги, прижаться к ним и целовать… поэтому я придвигался все ближе и ближе. И мне было чертовски хорошо.
- А мне казалось, что тебе должно быть неприятно… мне было так неловко… я тогда не смогла уснуть…
- Я тоже.
Она положила голову ему на плечо и зажмурилась, ослепленная сиянием нахлынувшей искренности и безграничного счастья. Весна бросала в синее небо зеленые флаги юной листвы. Солнце поднималось все выше и согревало их расцветающие души. Было светло и безоблачно.
Или ей это только приснилось?
ВОЗВРАЩЕНИЕ
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Все, что было, забудь,
Чего не было - брось!
Стань твердой как сталь
И белой как кость.
Стань кругом теней
В полуденный зной,
Пусть от взглядов твоих
Пробирает озноб.
Стань разящим клинком
В золотых небесах.
Пусть опустятся руки
И ослепнут глаза.
Пронесись над землей
Саранчой птичьих стай,
Стань собой хоть немного,
Хоть немного стань!
Твое прошлое - свет,
Настоящее - льды,
Стань огнем на закате
И рассейся как дым,
Стань ярким пятном
На серой стене,
Пусть в ладонях твоих
Испаряется снег.
Стань палящим дождем
Из сияющих стрел,
Стань ярчайшей из искр
В поднебесном костре!
Чего не было - брось,
А что было - забудь,
Будь собой хоть немного,
Хоть немного - будь!
И мы встретимся снова,
Мы не будем готовы,
Мы узнаем друг друга
По последнему слову.
Наши звуки прольются
Красным вином,
Нам не будет покоя,
Нам не будет спасенья, но
Наше сердце неприкосновенно!
Т. Поройко «Неприкосновенно»
Ей снился сон.
Она ехала в поезде. Она ехала Домой! Она знала: ее Дом – это его сердце.
Она сидела в углу, обхватив колени руками, и смотрела в окно, блаженно щурясь: всего несколько часов – и Он встретит ее на залитом солнцем перроне! Она представляла, как легко выпрыгнет из вагона и бросится в его объятия, как Он подхватит ее и закружит, смеясь от счастья.
Поезд тихонько покачивался. Стучали колеса. За окном мелькали деревья. Оторвавшись мыслями от предвкушения встречи, Она вернулась в реальность и только тогда заметила, насколько странно выглядят эти деревья за окном. Одни из них трепетали юной листвой, другие были одеты пышной богатой зеленью, третьи – переливались осенними красками. Некоторые из них вонзали в небо обнаженные ветки, а иные – серебрились инеем или сгибались под тяжестью снежных шапок.
Она удивленно огляделась. Люди в вагоне спокойно занимались своими делами: читали, играли в карты, разговаривали, ели и пили, смотрели в окно, и никому, кроме нее, происходящее не казалось странным. Похоже, никто, кроме нее, даже не замечал этого. Поезд покачивался, колеса стучали, деревья мелькали за окном. Долго. Очень долго.
То ли время остановилось, то ли поезд заблудился в каких-то пространственно-временных петлях, только путь не кончался. Невозможно долго стояли на каждой станции. Невозможно долго из вагона выходили люди. Невозможно долго в него грузились новые пассажиры. И снова ехали и ехали, и ехали.