Шумный вечер плавно перетек в шумную ночь. Но то ли все соседи, обитатели ближайших номеров, были участниками этих посиделок, то ли просто привыкли к очень веселым жильцам-театралам, никто не приходил ругаться, не жаловался на шум. Когда собравшиеся незаметно разделились на группы по интересам, Тигра ловко лавировал между ними, легко входя в беседу и легко из нее выныривая и продолжая «обход». Она заметила, что любимый погрузился в раздумья: может, устал, может, снова делал какие-то свои выводы из того, что наблюдал вокруг. Подруливший Тигра, сияя улыбкой, сообщил, что он – крупный специалист в хиромантии и предложил погадать по руке. Ему он сказал, что линия жизни у него настолько длинная, что если Он не изменит своего отношения к жизни и окружающим, то рискует на склоне лет превратиться в невыносимого брюзгу. Ей – что Она будет любить его всю жизнь, но с ним не будет. Потом схватил ее за локоть крепко, но аккуратно, оттащил чуть в сторону и горячо прошептал на ухо: «У вас настолько похожие ладони… Беги от него. Или ты умрешь». Она недоверчиво улыбнулась и дерзко посмотрела Тигре в глаза: «Я не боюсь». «Я ему завидую, - усмехнулся Тигра, - Не каждому дано встретить такую, как ты». Она пожала плечами: «Какую – такую? Я обычная. Просто люблю его». «Вот именно», - сказал Тигра и ушел. Потом сообщил компании, что притомился и отправляется в свой номер, спать.
Вышли из гостиницы в синее утро. Было довольно тепло, и все же утренняя свежесть заставляла чуть ежиться. Бессонная ночь давала о себе знать: тело казалось ватным, а голова – легкой, как шарик, наполненный гелием. Шли молча. Каждый думал о своем. Вдруг Он спросил:
- А ты будешь терпеть меня, когда я стану мерзким старым брюзгой?
От неожиданности Она засмеялась. Посмотрела ему в глаза сияющим взглядом:
- Я буду любить тебя, каким бы ты ни был. Лишь бы ты был!
Он смотрел на нее, и в глазах его качался туман. Серый, больной, недоверчивый. Ей так хотелось согреть его, зажечь для него солнце, разогнать пелену. Но, похоже, Он не верил в солнце. Вздохнул, взял ее за руку. Молча двинулись дальше.
С этого дня их отношения сильно изменились. Он стал избегать близости и даже чуть сторонился ее. Да и в группе отношения почему-то стали натянутыми. Его вдруг перестало устраивать то, что они делают, и то, как они это делают. Репетировать стали реже, а потом и вовсе прекратили. Но у Ляли собирались регулярно.
Последняя вспышка безраздельной общности случилась, когда Она поступала в училище культуры. На прослушивание ее провожали всей командой, ждали в холле, держали кулаки. Встретили распростертыми объятиями, обнимали, хлопали по плечу. Никто не сомневался в том, что Она поступила. Наверное, это был последний, совершенно радостный, абсолютно искренний и счастливый день. Дальше было медленное падение в пропасть.
Незадолго до поступления в училище Она – с подачи девушки, организовавшей концерт в школе – устроилась работать вожатой младших классов. Надо же было чем-то зарабатывать на жизнь. Будучи относительно знакомой с ее историей, девушка очень настойчиво просила все как следует обдумать, потому что нужно было отработать хотя бы год. Не бросать, не уходить. Что бы ни случилось. Ведь дети легко привязываются, начинают доверять. Нельзя бросать детей. И Она дала слово, что не уйдет. Он тоже нашел работу в этой школе – устроился руководителем вокально-инструментального ансамбля. И, вроде бы, все было хорошо, но что-то было не хорошо.
Наверное, имело смысл в тот момент обратить особое внимание на фразу «Что бы ни случилось». Она ведь, в общем-то, чувствовала, что уже случилось. Упорно гнала от себя эти мысли, эти ощущения, но в глубине души знала. Точно знала. Знала, что вот именно сейчас надо, улыбаясь, уйти. По-настоящему уйти. Оборвать все по живому. Пусть кровоточит, пусть воет и бьется в истерике, пусть выворачивается наизнанку душа. Она понимала, что чем дольше ждет, тем хуже потом будет. А сейчас все можно решить просто уходом. Сообщить через третьих лиц и уехать. К черту. В Кострому. В Рязань. В Москву. Куда угодно. Но Она понимала, что сейчас, когда группа практически перестала существовать, когда прекратились встречи в поэтическом клубе, ее отъезд будет означать для него практически полную изоляцию. Одиночество и черную меланхолию. А Она любила его. Она боялась за него.