Или это был не сон?
Открыв глаза, Она почувствовала, что щеки ее мокры от слез. Резко села, вытерла ладонью с лица горечь и соль. Ну уж нет! Не выйдет! Она все равно сбежит! Мало ли, кто и кому что обещал. Она сбежит и сделает это сегодня! Правда, на следующий день должен был состояться фестиваль в Костроме, на который Она должна была приехать. Да и бог с ним!
Она ощутила в себе вспышку какого-то злого озорства, питавшего ее упрямую решимость. Быстро собралась и поехала на кладбище. Сидела возле могилы, смотрела на фотографию и задавала одни и те же вопросы: «Зачем ты меня позвал, если нельзя? Зачем ты дал мне надежду?» И прислушивалась, пытаясь почувствовать, ощутить, угадать ответ. Но было тихо. Только солнце карабкалось все выше и выше и звенело лучами в бесчувственной синеве. Она встала, закурила и тихо произнесла:
- Прости. Я все-таки попытаюсь. Будь, что будет.
Бежала обратно тропинкой через тенистый бор. Шагала легко и размашисто, вдыхала запах нагретой солнцем хвои. Потом, пробегая мимо церкви, невольно сжалась и отвернулась, почувствовав холодок меж лопаток. Шла мимо домов, похожих на спичечные коробки. Заглянула в аптеку, купила таблетки и окончательно успокоилась.
На центральной площади возле храма, под душистым кустом жасмина только-только начал собираться неформальный народ. Сегодня Она была рада видеть всех. Особенно рада. Она была весела, как никогда за последние полгода. Шутила много, смеялась громко, говорила и пела, сияя глазами. Многие собирались ехать на фестиваль в Кострому, договаривались о встрече. Она улыбалась и кивала, даже не отводя взгляд. Зачем им знать сейчас? Вернутся – узнают.
Правда, услышав, кто занимается подготовкой к фестивалю, крайне насторожилась. Не то, чтобы это были безответственные люди, просто, в силу некоторых обстоятельств, в последнее время несколько беспечные. Могло выйти некрасиво. Она ведь сама пригласила на этот фестиваль довольно серьезных музыкантов. Ужасно не хотелось подводить и их, и костромичей. Да и по себе желалось оставить добрую память. Черт! Придется отложить…
От этой мысли сразу стало холодно и неуютно. От аромата жасмина, сгущенного в горячем воздухе, закружилась голова. Искушение послать все к лешему полностью не пропало и боролось в ее душе с чувством ответственности. Дурные предвидения относительно организаторов фестиваля нависли над нею, рисуя картины, одну неприятней другой. Надо сдержаться. Надо остаться. Надо быть уверенной в том, что все пройдет хорошо. А если что-то вдруг будет не так – опыт разруливания сложных ситуаций имеется.
Она села в стороне и замкнулась. От безудержного веселья остался пшик и приклеенная неживая улыбка на лице. Холод тоски проникал все глубже, опускался все ниже, становился все тяжелее. Люди приходили и уходили, а Она сидела и думала, как жить дальше, сколько и зачем. Ну, допустим, этот и следующий день – затем, чтоб состоялся таки запланированный не ею рок-музыкальный отрыв. А потом? Сегодня утром Она как-то перекрыла для себя всякую возможность «потом», и возвращалась к жизни тяжело и неохотно. Кажется, без помощи ей не обойтись. Но рядом не было никого, к кому Она могла бы обратиться с такою просьбой: Элис, Ляля, Криптик – все были уже в Костроме. Она сидела в глухой задумчивости, переводя блуждающий взгляд с одного лица на другое.
Звон гитарных струн вывел ее из оцепенения. Тихий спокойный голос пел «Переведи меня через майдан». Пел, словно молился. Это был Григ. Странный мальчик с вечно то ли растрепанными, то ли распушенными волосами до плеч и грустным, каким-то не по-земному наивным взглядом серых глаз. Он учился в университете, на историческом факультете, рассказывал удивительные истории об археологических раскопках, поездках автостопом и походах в горы. И тогда в его глазах появлялись лучи и скользили, скользили среди пепельных облаков, лукавые, неуловимые. Она села поближе к нему и стала слушать.
Кстати, это именно он предлагал отвезти ее домой после похорон.
Улучив момент, когда песня смолкла и гитара отправилась к очередному желающему спеть, а слушатели наперебой стали предлагать, что именно спеть, Она тихонько спросила:
- Ты собираешься в Кострому?
- Да, собираюсь.
- Знаешь, мне как-то не по себе сегодня. Ужасно не хочется оставаться одной, а мать, как нарочно, работает в ночь.