Небо в окне за его спиной стало заметно светлее. От этого предутреннего сияния пушистые волосы Грига вспыхнули нимбом. Свет потек по его плечам и рукам. Лицо озаряла лучистая улыбка, легкая и прекрасно-наивная, а с губ все сыпался жемчужный смех. Она смотрела на него, раскачивающего мир, и снова удивлялась: Григ был всегда рядом, а Она не замечала его, не видела в нем этого света. Не чувствовала, сколько в нем искренности и тепла. Сейчас Она готова была потянуться к нему, открыть ему душу. Даже почти готова принять это тепло и эту надежду. Ее мысли, ее сердце почти оттаяли, почти пробудились от мертвого зимнего сна.
Или ей это только приснилось?
Но тут заорал будильник, и волшебство кончилось. Взгляд снова заволокли морозные узоры, сердце снова покрылось коркой льда. Видение жемчужного смеха вытекало в рассвет. Погасли нимбы и звезды в серых глазах, но где-то в глубине его зрачков Она ясно видела отпечаток этого сияния.
Встали. Застелили постель. Завтракали. Григ все пытался поймать ее взгляд, но натыкался на маску дерзкой улыбки с пляшущими бесенятами внутри черного омута. То ли он не понимал, что это фарс, то ли был готов и к этому испытанию, только нежность в его глазах почему-то вызывала у нее злость. И чем больше он светился, тем сильнее Она злилась.
Приехали на вокзал. Из тамбура подошедшей электрички им махали друзья. За год общения Она никогда не видела Грига в таком радужном настроении: он, улыбаясь, рассказывал забавные истории, пел и, пританцовывая, играл на флейте. Другая Девушка, с которой теперь, объединенные общей утратой и общим горем, они стали, точно две половинки, удивленно смеясь, спросила ее:
- Что ты сделала с Григом? Он весь светится!
Она криво усмехнулась:
- Да так. – А про себя подумала, что он об этом еще пожалеет. За ее раскованным смехом никто не заметил тяжелого взгляда и упрямой резкости движений. Путь до Костромы был веселым, и время пролетело незаметно. Там их, действительно, ждала неприятная неожиданность. Та самая, которой Она боялась. Фестиваль едва не накрылся. Однако ее упорство и поддержка друзей помогли направить ситуацию в нужное русло, и постепенно решить все проблемы. И вот аппарат подвезли, начали подключать и настраивать, работа закипела и без ее участия. А Она как-то сразу будто лишилась опоры. Она снова будто бы падала в пропасть, и некому было протянуть ей руку. Она поискала глазами Грига, но его не оказалось рядом. Побрела по дорожкам парка, надеясь встретить его где-нибудь, но тщетно. И тут на ее горизонте возник Пэк. Щелкнуло. Вспыхнуло. Потянуло. Они бросились навстречу и заключили друг друга в объятия, как старые друзья. Он подхватил ее, закружил, и Она засмеялась легко и искренне. Потом сидела у него на коленях, крепко обняв. Чувствовала себя защищенной от грусти и одиночества. Вернулся Григ, но было уже поздно.
Однако Григ не был бы Григом, если бы сразу сдался и отошел в сторону. Долгое время он то ли делал вид, то ли, действительно, не принимал их отношения с Пэком всерьез. Был частым гостем в квартире, которую они снимали на троих со Скоффом, старался помочь ей, чем мог.
Однажды, когда Она уже носила под сердцем дитя, ей заказали выполнить контрольную работу, и Она с радостью согласилась. Писала по вечерам, после возвращения из школы и домашних дел. Уставшая до невозможности, клевала носом, засыпала над книгами. Григ предложил помочь ей сделать закладки, выбрать нужный текст и отметить его в книге. Она с благодарностью приняла эту помощь и отправилась спать. Следующим вечером узнала от Пэка подробности вечера предыдущего:
- Представляешь, стали собираться спать, а Григ и спрашивает: «Как будем ложиться?». Я подумал: «Ну, ничего себе!» - а сам спрашиваю: «И что ты предлагаешь?» А он говорит, мол, будет спать с тобой, а я лягу на диван. Вот ненормальный! Ну, я ему и сказал, мол, нет уж, я буду спать с тобой, а он ляжет на диван.
Услышав все это, Она жутко разозлилась. Но не на Грига, а на Пэка. Как он посмел вообще задавать такие вопросы?! Как посмел хоть кому-нибудь дать возможность предположить реальность вмешательства в их отношения?! Это, пожалуй, была одна из первых трещин, расколовших в итоге их счастье.