Честно говоря, я и сама испугалась до полусмерти.
Боль после операции и необходимость питаться через трубку — отстой. Я была в полном беспорядке несколько недель. Это определенно то, чего я никогда больше не хотела испытать снова.
Никогда.
Я посмотрела на Кейна, затем на Килу, потом на свои пальцы, которыми играла с пушистым одеялом, укрывавшим Килу и меня.
— Нет, не хочу, — ответила я Кейну, но постаралась не поднимать головы, чтобы он не заметил, как на мои глаза навернулись слезы.
Ненавидела то, как легко я плакала по пустякам.
Беременность превратила меня в такую киску.
— Детка? — спросил Кейн.
Я шмыгнула носом.
Дерьмо.
— Я в порядке, — произнесла я и вытерла нос тыльной стороной ладони.
— Используй салфетку, грязнуля, — произнесла Кила, в ее тоне звучало отвращение.
Плача, я одновременно рассмеялась.
— Оставь ее в покое, Кила. — Кейн прищелкнул языком.
Она не обратила на него никакого внимания.
— Если ты вытрешь сопли об это одеяло, да поможет мне Бог, я убью тебя, Адо.
Я продолжила смеяться, остановившись, только когда у меня закололо в боку.
— Зачем ты заставляешь ее так смеяться? — проворчал Кейн. — В конечном итоге она причинит себе вред.
Я практически почувствовала, как Кила закатила глаза.
— Прекрати, здоровяк. Она беременна, а не сделана из стекла. Дай ей подзатыльник, я обещаю, она не сломается.
Кейн злобно ухмыльнулся.
— Дать ей — это то, о чем я в первую очередь беспокоюсь.
Глаза Килы загорелись удивлением.
— Не могу дождаться, чтобы посмотреть, каким ты будешь, когда она родит; с первого же дня ты будешь заворачивать бедного ребенка в пузырчатую пленку.
— Он будет супер-ребенком, избранным, если хочешь. Он не будет хрупким.
Кила радостно рассмеялась.
— Продолжай убеждать себя в этом, приятель.
Я подняла глаза как раз вовремя, чтобы заметить, как Кейн показывает Киле средний палец, а она в ответ показывает ему два.
Я добродушно покачала головой.
— Хватит, детишки. Мама сегодня слишком устала и голодна для такого дерьма, — заявила я, зевая.
Кейн пересек комнату и присел на корточки рядом со мной. Он положил локоть на подлокотник дивана позади меня и нежно погладил мне спину.
— Почему бы тебе не пойти в постель?
Его голос звучал низко и маняще.
— Может быть, потому что у нее есть компания, то есть я, грязный ублюдок, — вспыхнула Кила. — Прекрати соблазнять ее, когда я сижу прямо рядом с твоей мерзкой задницей.
Я лучезарно улыбнулась Киле, а Кейн улыбнулся мне. Свободной рукой он смахнул уже забытые слезы с моих щек.
— Вот это моя Куколка.
Кила хихикнула.
— Это мило, но ты все еще противный.
Я метнула взгляд в ее сторону и игриво прищурила глаза.
— Ты не возражаешь?
— Вовсе нет, — признала она. — Занимайся своими делами.
Кейн подтолкнул меня локтем и подмигнул.
— Тебе не следовало ее кормить, теперь она никогда не уйдет.
Кила ахнула в притворном ужасе.
— Я не собака. Как ты смеешь!
— Я никогда этого не говорил.
Кейн хитро ухмыльнулся, затем встал во весь рост. Повернулся, вышел из гостиной и направился по коридору на кухню.
Кила оттолкнула мои ноги и одеяло, которым была укрыта и вскочила на ноги.
— Не уходи, когда я с тобой разговариваю, Кейн Слэйтер! — закричала она и вышла из комнаты вслед за ним.
Низкий смех Кейна только еще больше разозлил ее.
— Или что? Ты убьешь меня? — поддразнил он.
— Ты чертовски прав, я убью тебя… Не улыбайся мне так, я сделаю это!
Я усмехнулась про себя.
Они вели себя как брат и сестра, и мне это нравилось, потому что они любили друг друга. Было бы отстойно, если бы мой парень и лучшая подруга не ладили.
— Не бросай это в меня! — внезапно раздался крик Кейна.
Кила хихикнула.
— Это всего лишь ведерко с маслом, большой ребенок.
— Это замороженное ведерко масла, так что с таким же успехом ты можешь бросить кирпич мне в голову!