— Эй, мелкий, если ты сейчас займешь чем-нибудь этих паршивцев, то я как-нибудь разрешу тебе подлить что-нибудь в чай, вон, Долохову.
Третий мужчина недоуменно посмотрел на своего предводителя, затем оценивающе - на Северуса, который улыбнулся Реддлу, вышел из-за спины матери и позволил мальчишкам увлечь себя в сад. Эйлин понятия не имела, какое внушение сделал Том «друзьям» и как они влияли на своих потомков, но негативного отношения со стороны детей к Северусу не наблюдалось.
— Его зовут Северус, а не "мелкий", — Эйлин направилась к скамье и первой села за стол.
Это словно послужило сигналом для остальных мужчин, которые стали рассаживаться рядом с ней. Недостаток места решили очень просто: тот, кого Реддл назвал Долоховым, притащил вторую скамью, на которую сел он сам и Эйвери. Малфой уместился рядом с Эйлин, а Том остался стоять, заняв вчерашнюю позицию за спиной женщины.
— Мистер Долохов, у вас необычная фамилия, вы русский? – Эйлин обратилась к темноволосой потенциальной жертве отравления.
— Антонин Долохов, миссис Снейп, — мужчина приподнялся и отвесил полупоклон. – Я сын русских эмигрантов, Россию практически не помню, учился здесь, в Хогвартсе.
— Ваши родители эмигрировали в связи с…
— Революцией, — закончил за Эйлин Антонин.
— Но тогда вы как никто другой должны знать, как именно пришли к власти большевики.
— Боюсь, в данном случае их методы могут только навредить, — криво усмехнулся Долохов.
— Да, наверное, вы правы. Вам же не нужно революцию устраивать, вам нужно получить большинство голосов на выборах, — Эйлин задумалась. – А когда они, кстати?
— В следующем году, — подал голос Эйвери.
— Времени немного… Вот что, кто ваши основные политические противники? – Эйлин внезапно осенило.
— Дамблдор и Визенгамот - там почти все под его влиянием, — голос Реддла за спиной заставил Эйлин поежиться.
— В некоторых статьях говорится об убийствах, в которых обвиняют Пожирателей смерти, — Эйлин нахмурилась, ей претило, что она вынуждена стоять на стороне экстремистской организации.
— Это не мы, — снова ответил Том. – Я в последнее время был слегка не в форме, чтобы отдавать подобные распоряжения. Просто стало модно во всем обвинять именно нас.
— И вы никак это не опротестуете?
— А смысл? – поморщился Малфой. – Нас никто не трогает, не пытается вычислить членов нашей организации - и на этом спасибо.
— Тогда первое, что вам нужно сделать – это начать обвинять ваших противников. Только не общие фразы, а конкретные небольшие грешки, которые есть абсолютно у всех, ненавязчиво так. Тут статейка, там слушок - в общем, сделать так, чтобы на очередное обвинение люди просто пожали плечами и не поверили. Это возможно? – Эйлин старательно вспоминала, как политики в ее мире вели борьбу. – И только потом можно начать постепенно отбеливать имя вашей организации, а еще лучше - вообще от нее откреститься, все равно вас не знают, как Пожирателей. И придумайте уже другое название, что ли.
Мужчины переглянулись.
— Это возможно, — наконец проговорил Том. – Я посмотрел несколько маггловских газет. Как я понял, маггловские политики таким образом влияют на простых обывателей, чтобы они, не дай Мерлин, не свернули с выбранного курса. Очень ненавязчивое влияние, но постоянное. Мы сможем организовать нечто подобное? Про свою газету я не говорю, не потянем, но как-то повлиять на редактора "Пророка" сможем? – он обратился к Малфою. Тот пожал плечами.
— Это было бы хорошо, — проговорила Эйлин. – Вам нужно заявить о себе, но не как о Пожирателях. Никаких тайных обществ, это хорошо действует на молодежь, но целевую аудиторию составляют в основном домохозяйки, — она хихикнула. – Вот на них вы и должны влиять в первую очередь. У вас есть для этого все: вы молодые привлекательные мужчины, с деньгами, что немаловажно. Можно распустить слухи о страшном детстве мистера Реддла, рассказать про бомбежку Лондона, разрушение Мунго, и как бы невзначай добавить, что всего этого можно было бы избежать. Женщинам такое нравится. И пока никаких упоминаний о вашей истинной цели - люди не любят перемен, особенно таких глобальных. Чтобы сформировать правильное общественное мнение, требуются деньги и оперативность. Нужно вовремя затыкать рот своим соперникам, а для этого вам понадобятся свои люди в их кругах, — Эйлин тоскливо обвела взглядом нахмурившихся и о чем-то думающих мужчин. – Ну почему я вам об этом говорю? Это же прописные истины.
— Что еще относится к прописным истинам? – наконец спросил Абраксас.
— Ваше отношение к магглам, то, что вы мне говорили в прошлый раз…
— Забудь, — вместо Малфоя ответил Реддл. – Абраксас у нас очень скользкий тип, если ему будет выгодно, магглы станут его лучшими друзьями.
— А то, что касается полукровок и магглорожденных? – осторожно уточнила Эйлин.
— С этим сложнее, — задумался Реддл. – Традиции довольно сурово относятся к подобным вольностям. Да тебе ли об этом не знать? Кого с родового гобелена выжгли?
— Но тогда можно ставить крест на всех начинаниях, и лучше вообще забыть обо всем, — Эйлин покачала головой. – Вам нужно убедить всех магов, что с вами во главе им станет лучше жить - всех, а не только избранных. И прежде всего, вы должны убедить в этом самих себя. Знаешь, что будет самым главным? — она обернулась и посмотрела на Тома. Тот стоял, скрестив на груди руки. – Самое главное будет не просто что-то обещать, это-то как раз легко. Труднее всего будет выполнить хотя бы часть своих обещаний, чтобы люди продолжали вам верить, иначе ни о какой отмене Статута не может быть и речи. Это же просто чудовищные перемены для всех магов, и они смогут их нормально пережить, если только во главе будет адекватное правительство, четко знающее, что оно делает. Иначе минимум, что вы получите – это основательный такой междуусобчик, а максимум - я даже боюсь себе представить.
На этот раз молчание затянулось. Долохов и Эйвери покачали головами, а Малфой, развернувшись, не сводил взгляда со своего лидера. Что, если сейчас все просто закончится? Ему до колик надоела эта игра в Пожирателей, и сейчас, когда появилась надежда на то, что они займутся настоящим делом, он очень боялся, что все начинания пойдут прахом. Покосившись на друзей, он увидел, что те смотрят на Тома с таким же жадным ожиданием.