После битвы, длившейся от первой зари до самого заката, перевес склонился на сторону мятежников, но, когда уже казалось, что враг вот-вот побежит, на поле появился сам Алгу. Когда рассказ дошёл до этого места, Дэчан содрогнулся и стал весьма немногословен, несмотря на любопытство собеседников. Всё же им удалось вытянуть из него, что появление вождя придало его сторонникам сил и храбрости, они стали сражаться с удвоенной яростью, а всех страшнее был сам Алгу, собственной рукой сразивший десятерых мятежных вождей. Сторонники старых порядков были разбиты, Алгу и его вера окончательно воцарились в Плоской Земле.
Дэчану и некоторым его сторонникам удалось бежать. Он принял решение уходить в Мидонию, но их настигли воины его заклятого врага Цэчона. Дэчан был ранен, и его люди пожертвовали собой, чтобы дать командиру уйти. Чувствуя, что теряет сознание, он привязал себя к коню и отдался на волю судьбы.
– ...здесь теперь. Предки любили, помогли, – тяжело дыша закончил Дэчан свой рассказ. Поняв, что на сегодня плоскоземелец слишком утомлён, Нурал позвал жреца.
– Ну что ты скажешь, эйнем, – спросил он, едва они вышли из зелёной мглы храма. Почувствовав на коже горячее прикосновение солнечных лучей, Энекл зажмурился. После могильной затхлости святилища, даже ненавистная духота казалась подлинным наслаждением.
– Это очень важно. Я расскажу всё Каллифонту, ему следует знать, что творится в степи.
– Передай ему главное: похоже, в Плоской Земле теперь есть царь. Сейчас он зализывает раны, но что будет делать и куда двинется потом, ведомо одному Ушшуру. Если сюда, хорошо бы иметь втрое больше воинов и золота, чем у меня есть.
– Передам, – пообещал Энекл, глядя на небо. В синеве над головой не было не облачка, но далеко над горизонтом уже собирались клубистые тёмные тучи, предвещая грядущий дождь.