Он обнял жену, прижал к себе, погладил ее волосы.
- Но, Петенька, может не правда это, откуда этот знахарь знает, кому сколько на роду написано. Это только Боженька ведает. Я молиться за тебя буду, и…
- Да, Катя, будем надеяться. Мне очень хочется с ребеночком поводиться. Надо нам с тобой в сельсовете записаться. А когда маленький появится?
- Я не знаю… Наверно, по осени.
- Катенька. Береги его и себя.
Петр положил руку на живот своей жены, там действительно завелся ребенок. Муж и жена легли в постель, Катя прижалась всем телом к мужу. «Почему такая несправедливость? У других мужья пьют, бьют, а мой Петенька тихий, смирный, слова худого не сказал, а тут знахарь какой-то с предсказаниями». На глаза слезы набежали, она смахнула их, носом шмыгнула.
- Катенька, родная, не плачь. Зря тебе рассказал, расстроил только. Прости, все хорошо будет, только не плачь – шептал муж, а Кате хотелось в голос зареветь, но она ответила:
- Хорошо, Петя, не буду…
С того дня жизнь Кати изменилась к лучшему, свекровь вдруг стала добра, и работой невестку не заваливала. У Петра с матерью разговор состоялся.
- Мама, нельзя Катю тяжелой работой загружать. Ребеночка она носит.
Доротея удивилась, она почему-то думала, что хилый и болезненный Петруша бесплоден, а жену ему взяли, чтобы прислуживала, дел по хозяйству много.
- Вот как? Да я разве сильно ее перегружаю? Жалуется она тебе ли чо ли?
- Нет, мама, не жалуется. Это я очень ребеночка хочу, я же знаю, что не долго мне осталось, слышал, что Знахарь мне до двадцати лет жизни отмерил.
Доротея побледнела, тот разговор со Знахарем она пыталась забыть, и думала, что сынок ничего про то не знает, а оно вон как.
- Что ты Петруша, ты все не так понял, он ведь как сказал, если до двадцати доживет, то и дальше все хорошо будет – говорила она, часто моргая, явный признак обмана.
- Не надо, мама. Как Бог даст, так тому и быть. Давайте лучше, ребеночка будем ждать.
- Конечно, Петенька, как скажешь… Хорошо бы мальчик, правда?
А сама подумала: «Ребенок – это хорошо, да только кого родит эта пигалица? Жена ростом мала, Петенька здоровьем слаб, сердце работает плохо, доктор сказал… Эх, грехи наши тяжкие»
Старший сын Михей рос крепким здоровым, повзрослел, женился, все у него нормально: дом добротный, хозяйство крепкое, жена, дети. Дочь Аксинья – красавица, мечтала за Степку – Кожемяку замуж выйти, но подвернулся более выгодный жених. А вот младшенький Петенька, самый любимый, болезненным оказался. Если бы не его слабое сердце, нашли бы ему невесту богатую, а так… остановили выбор на Слободцевых – пришлых. Семья приличная, девчонка работящая, хоть не ровня она Богатиковым.
После Пасхи Петр с Катей в село Сосновку поехали регистрироваться по закону. Раньше каждое воскресенье там Слободцевы бывали на службе. А сейчас церковь закрыта, колокола и кресты сняты. Священник уехал куда-то, остался приход без попа. Борцы с религией тут же металл в дело употребили. Катя по привычке перекрестилась, когда мимо храма проезжали. Животик у нее округлился, заметно уже под одеждой. У конторы сельсовета Никодим повозку остановил, Петр помог Кате из тарантаса выбраться. Пока молодые регистрировались, Никодим с мужиками сосновскими беседовал, что да как насчет предстоящей посевной.
В здании сельсовета в комнате, где за столом сидел Платон, Катя поискала глазами икону, которой следует поклониться. Вместо иконы на стене портрет Ленина висел, и Катя засомневалась нужно ли поклон делать, потому что муж просто снял картуз с головы и шагнул к столу.
- Здравствуйте, Платон Иванович.
- Здравствуйте – сказал Платон хмуро – регистрироваться приехали?
- Да. Регистрироваться.
- Вижу, и пополнение ждете уже – усмехнулся Платон.
- Да. Ждем. Так Вы запишите, Екатерину на мою фамилию? – спросил Петр.
- Запишу. Согласна ли ты, Екатерина Григорьевна, принять фамилию Богатикова и стать женой Петра Никодимовича? – спросил Платон, глядя в глаза Катины в упор.
- Согласна – смущенно произнесла она. «А зачем бы я сюда приехала? Если и так уже жена»
Препятствий для заключения брака не было, по документам Катя достигла брачного возраста, и Платон углубился в написание документа.
Петр и Катя ждали, взявшись за руки, пока Платон заполнит бланк и шлепнет печать на документ.
- Распишитесь – подвинул он им книгу.
Петр уверенно поставил свою подпись. Катя рядом с его подписью нарисовала крестик.
- Значит, грамоте обучаться не желаем, Екатерина Григорьевна? Ликбез не посещаем? – насмешливо произнес Платон – Советская власть вам обучение предлагает, а вы тут с крестиками.