- Здравствуй, Степан, с прибытием!
- Ага, спасибо…
Имя девчонки он уже и позабыл.
- Вот тетя Мария обрадуется…
Мать Степана – Мария Федоровна, закутанная в черную одежду, расплакалась от счастья на груди у сына.
- Степушка, сынок мой вернулся! Заживем наконец. Семен-то муж мой покинул меня, как же тяжко без него.
Степан был единственный сын у Марии, остальные дети – две дочери, были выданы замуж, жили своими семьями. А от мужа осталась кожевенная мастерская. Мастерство по выделыванию шкур отец передал единственному сыну. Этим ремеслом и собирался зарабатывать себе на жизнь Степан Слободцев.
- Не плачь, маманя, я пришел. Заживем лучше прежнего – сказал он, успокаивая плачущую мать.
- Да, сынок, все у нас хорошо будет – согласилась она.
За скромным угощением они сидели за столом, беседовали о будущем.
- Девушки в деревне подросли, много хороших, выбирай любую, да женись – советовала мать.
- Мамань, давай про невест потом поговорим, дай отдохнуть от службы, успею еще семейное ярмо нацепить – остановил он ее речи.
- Ну да, ну да, успеется…
А вскоре друзья и родня набежали, еду принесли, кто чего мог, знали, что в доме вдовы поесть особо нечего, сестры быстренько на стол накрыли, встречу отметили…
А у пришлых Слободцевых свои заботы – почему Евдокия не приехала, ведь в письме от нее стоит число тринадцатое, когда встречать ее надо.
- Может, перепутала она, выехала тринадцатого, а ехать двое суток – рассуждал Кузьма.
- Так что, завтра опять к поезду ехать? – спросил Сава – али как?
- Как как, не знаю как. Куды Дуняха девалась, кто знает. Поезжай и завтра…
Катерина, в ожидании сестры, дом помыла, перины, подушки перехлопала, порядок навела, кашу сварила. Тоска и печаль понемногу оставляла ее, а при известии, что к ней приедет ее нянька Дуня, молодая женщина оживилась, встрепенулась. Какая сейчас Евдокия стала? Они не виделись больше восьми лет, как они будут жить вместе? У каждой свой характер, свои привычки.
Пришел младший брат Роман, сообщил, что не приехала сегодня Евдокия.
- А вдруг случилось чего – заволновалась Катя – как же она одна в дороге.
- Не знаю. Завтра Сава опять к поезду поедет… А сегодня он Степана-Кожемяку привез, из армии вернулся – говорил Ромка, уплетая за обе щеки кашу.
Христя тоже на лавку забралась и рот открыла, мать ее с ложечки кормила. Девочка недовольно воскликнула:
- Дай!
Потому что рука с ложкой застыла на полпути, и Христя требовательно стучала ладошкой по столу. Катя очнулась. Сообщение о Степане взволновало ее.
- Степан… приехал?
- Угу… Я мимо их дома шел. Гулянка у них там, встречины – сказал Ромка, доедая кашу из миски.
Насытившись, паренек довольный, прислонился к стене. Ромке тринадцать, он давно уже перерос свою няньку Катю, худой, нескладный, волосы светлые, глаза серо-голубые, на мать похож.
- Хорошо тут у тебя, нянька. Но идти надо домой. Кузьма сказал в лес поедем за дровами.
- Ну так иди, а то заругает Кузьма, мало не покажется…
Ромка убежал, а Катя принялась Христю укладывать. Каши, наевшись, глаза у девчонки осоловели, спать захотела. Уснула быстро, а Катя домашними делами занималась, и все о Степане думала. Перед сном долго молилась за Евдокию, не приехавшую, за дочку Христю, за мужа покойного, а в мыслях опять Степан возникал. Предчувствие подсказывало, что скоро увидит его.
- Отче наш, иже еси… - шепчет Катя, привычно кладет поклоны возле икон.
«Степан – парень видный, он и раньше девушкам нравился, про меня, про вдову с ребенком и думать не думает»
- … И не введи нас в искушение, и избавь нас от лукавого,
ибо твое есть Царство и сила и слава. Во имя отца и сына и святого духа. Аминь.
Наконец, успокоившись немного, легла в кровать, уснула тут же. Разбудил ее настойчивый стук в окно… Вскочила, выглянула, отпрянула. «Так и есть. Степан. И почему я не удивлена? И что делать? Зачем пришел? Ославить меня, опорочить? Если вдова, то и прийти можно ночью, для непотребства…» Мысли путались, стук продолжался, соседская собака залаяла. «Проснутся соседи, увидят, разговоры пойдут»
13. Две сестры
- Зачем ты пришел, Степан? – строго спросила Катя, приоткрыв дверь.
- Здравствуй, Катерина, ты в дом-то пусти, холодно в сенях, сама ведь простынешь – заметил Степан, окидывая взглядом миниатюрную фигуру, закутанную в шаль, легонько подтолкнул ее внутрь избы, и дверь прикрыл.