Он снял шапку, светлые волосы короткие, на лице легкая небритость, большие глаза, чуть пьяненькая улыбка.
- Ты пьяный, Степан. Уходи. Ребенка разбудишь.
Катя зажгла лампу, сдвинула сердито брови, глядя на незваного гостя.
- Я? Пьяный? Если только чуть-чуть… Выходи за меня.
- Ты что, Степан, с ума сошел. У меня траур по мужу, и дочь маленькая. А за тебя любая девка пойдет… Ты вон какой… видный.
Он свернул белозубой улыбкой.
- А то! Катюха, признайся, я ведь тебе глянулся? Зачем не дождалась, за Петьку вышла?
Катя смутилась, назад отступила, а он, наоборот, наступал. Она зябко куталась в шаль.
- Уходи, не позорь меня, Степан.
- Да я не позорить пришел, замуж зову! Как ты не понимаешь! Переходи ко мне, в совете запишемся, девчонку твою усыновлю… удочерю, не важно.
Катя спиной уперлась в стену, а Степан был близок, навис над нею, ее маленькие кулачки пытались оттолкнуть его, при этом шаль сползла с плеча, что только заводило молодого человека.
- Хочешь жениться, сватайся, как положено среди бела дня, а не ночью, как вор – пробормотала она, пытаясь увернуться от его рук.
- Я и днем приду, и ночью тебя заберу… Я ведь знаю, рассказали мне про Дубровского. Боюсь не успею, вдруг он приедет, меня опередит – говорил он, сжимая ее в объятиях.
Сердце у Кати выпрыгнуть готово было. «Да что же это? Что же делать-то? Зачем же я пустила его? А если бы не впустила, он бы всех соседей разбудил.» Справиться со здоровым сильным парнем она не могла.
- Никто не опередит, Степа, давай поговорим днем, ты проспишься, и если не передумаешь…
- Не передумаю! Я все решил.
Степан крепко зафиксировал рукой ее лицо и впился в губы жадно, страстно. Ноги у Кати подкосились, а он другой рукой обхватил ее талию. Шаль окончательно упала, на Кате только нижняя сорочка, и мужские руки настойчиво тискали ее тело. Кажется, сопротивление было сломлено, еще одно движение, и они передвинулись к лавке, а там пустые ведра, и задев бедром, Катя случайно уронила их. Грохот металлических предметов прорезал ночную тишину и разбудил спящую Христю.
- Ма-ма! Мама! Ы-ы-ы – раздался рев из горницы.
Это охладило пыл ночного гостя и Катя, вырвавшись из его рук, метнулась к дочери.
- Разбудил ребенка, охломон пьяный!
Христина стояла в своей кроватке и орала. Никогда еще не радовал ее рев так как сейчас. Катя взяла дочь на руки.
- Тихо, тихо, мама тут, с тобой…
Степан опустился на лавку, виновато поглядел на Катю.
- Не стыдно тебе, Степан?! Чего удумал? Добрые люди так не делают – выговаривала ему Катя, прижимая к себе Христю.
- А как делают?
- Днем, к брату моему иди, и с ним договаривайся… а не так, пьяный ночью насильничаешь.
- Дура ты, Катька!
- Не ори на меня! Не дома, и дома не ори. Если я дура, иди к умным. Я тебя в гости не приглашала.
- Вот ты, Катюха, вредная. И глупая, все какие-то правила у тебя старорежимные. С братом говори. Ты сама уже взрослая и можешь решать за кого тебе замуж выходить. Если согласная, сходимся и живем. Мне у кого руки твоей просить? У брата или у свекра? У кого ты сейчас в подчинении, а?
Катя рот приоткрыла, что-то и правда, от своей семьи она отошла, отрезанный ломоть, а просить разрешения на новое замужество у свекра… это как?
- Вот сама не знаешь, а на меня кричишь – Степан заметил ее смятение.
Катя присела с ребенком на лавку, Христя, успокоившись, принялась палец сосать и на Степана подозрительно смотреть.
- Ладно, Степан, дай мне время подумать. Такие дела быстро не решаются. Напужал ты меня, и Христю всполошил. Петра я недавно схоронила, в себя еще не пришла, грех это, сразу за другого бежать.
Степан немного успокоился. Ведра на лавку поставил. Шаль с полу поднял. Шапку на голову нахлобучил.
- Хорошо. Думай. Пойду я… Спокойной ночи.
- Иди, Степан. С Богом.
Холодный воздух в избу дохнул. Дверь закрылась за Степаном.
- Уж какая тут спокойная ночь – сказала Катя – и зачем он нас оставил, тятя твой?
- Тя-тя? Где, тятя? – спросила Христя серьезно.
- Да, тятя. Ушел на небушко и сидит там в райских кущах, а мы здесь одни. Давай спать, Христя. Разбудил нас Степка-обормот. Зачем пришел? Что девчат на деревне мало? Приперся. Всем мужикам только одно и надо, под юбку залезть – рассуждала Катя, укладывая Христю в кроватку.
- Я сама виновата, зачем о Степке мечтала? Как увидела кудри светлые, глаза его синие, так и размечталась о Степушке. Вот и пришел он… Получай, Катерина. А Петенька-то мне говорил, не носи долго черный-то платок, выходи за кого хошь… А я как, хочу ли? Не знаю…
Христина внимательно слушала, как мать рассуждает, смотрела своими голубыми глазами.