- Ну да, оставайся с мамой – согласился Кузьма, подумав: «Баба с возу, кобыле легче. Какой от Дуньки прок?»
- А ты, Сава, что скажешь? – спросил Кузьма у среднего брата.
- Я бы с радостью, да у меня же Варвара тяжелая. Я пока обожду.
- Ну, жди-жди… - хмыкнул старший – значит, едем, я, Аглая, Нюрка и Роман.
Младший брат кивнул светлой своей головой, хотелось ему новые места повидать.
- Ну а вы, Слободцевы-Кожемяки, что скажите? Ремесла вас лишила власть большевицкая, что делать будешь, Степан?
- Думать надо, Кузьма Григорьевич. Не знаю, что и делать. Я ведь людям обещался, задаток взял, шкуры у меня в отваре лубяном мокнут. А этот, с наганом приехал… закрывай говорит, лавочку с товаром. Я так понимаю, ночью-то этот супостат проверять меня не будет, доведу дело до конца, а там, может, и правда с вами уехать…
Так рассуждал Степан. Жалко, если пропадут шкуры, замоченные. Это ж деньги отдавать заказчикам. Поэтому ночью, когда Катя и дети спать легли, отправился Степан-Кожемяка в мастерскую работать.
Но советская власть не спала тоже, в лице трех комсомольцев во главе с Устиньей Березкиной, явилась она к Степану, заметив огонь в окне мастерской, и зафиксировала факт противозаконной деятельности. А потом, как в сказке, чем дальше, тем страшней. Приехала повозка с двумя милиционерами, да и увезла Степана в город. Катя только успела в мешок вещи теплые закинуть… Сама слезы лила, громко всхлипывала.
- Не плачь, Катюша, детей береги – успел сказать Степан на прощание.
Мария Федоровна завывала, дети плакали. Катя, как каменная сидела…
А вскоре заказчики стали приходить, деньги требовать. Чтоб с долгами рассчитаться, корову пришлось продать…
Кузьма с семьей и Романом темной ночью погрузили добро свое на телегу, корову привязали, да и поехали в поисках лучшей доли. Матрена с Дуней остались в Катином доме жить. Сава с Варварой второго ребенка ждали, перешли в Кузин просторный дом.
- Не надо нам Сава никуда ехать – уговаривала Варя – с властями спорить – себе дороже, соглашайся на колхоз, а то вот также, как Степку в тюрьму увезут и поминай как звали.
- Типун тебе на язык, дура. Но как же мы коров наших отдадим…
- Жизнь дороже, Сава! О детях подумай…
Сава подумал и согласился с женой.
А Катя обнаружила вдруг, что беременна, не знала радоваться или плакать.
- Как же теперь, мама, жить-то будем? Степу забрали, двое деток, а тут еще и третий завелся.
- Даст Бог дитя, даст и на дитя – рассудила Мария Федоровна.
Вскоре комиссия по раскулачиванию приехала в деревню. Первыми в списке стояли Богатиковы: Никодим и сын его Михей, все их добро забрали, а самих в ссылку отправили. В красивом доме – тереме расписном расположилась контора колхоза «Красный дуб»
Сава и Катя вступили в колхоз, смирившись с положением вещей. Через несколько месяцев Катя родила девочку Арину. Беленькие волосики, голубые глазки.
- Вся в Степушку – сказала свекровь и всхлипнула, вспомнив сыночка, безвинно пострадавшего, отбывающего срок без права переписки…
17. Колхозное собрание
Катя – женщина неприхотливая, пришлось в колхозе работать, так ей не привыкать, чего изволите? Сено косить, снопы вязать? А надо и на дойку пойдет, и все что председатель колхоза скажет исполнит быстро и качественно, ее портрет даже на «Доску почета» повесили. Варвара хмыкнула:
- Ты, дуреха Катька, чего стараешься, выслуживаешься?
Катя обиделась.
- Ничего я не выслуживаюсь. Коли работать, то хорошо, а не курам на смех.
- Ну-ну…
Дети подрастали, старшей Христине девять лет исполнилось. Катя целыми днями на работе, свекровь Мария Федоровна тоже работала в колхозной конторе уборщицей. А дома за старшую Христина оставалась, за шестилетним Афоней и за двухлетней Аришей присматривала. Катя и свекровь с тоской поглядывали на мастерскую, что закрытая стояла после ареста Степана.
Колхозное собрание.
Периодически председатель собирал колхозников на собрания. И тогда Катя приходила в контору, в бывший терем Богатиковых. В самой большой комнате собрания проводились. От былой красоты и чистоты ничего не осталось: полы затоптаны, стены заляпаны. Свекровь Мария Федоровна здесь убиралась, но чисто не там, где убирают, а там, где не сорят.
- Фома Фомич! Скажите им, чтоб семечки в конторе не лузгали, после каждого собрания хоть лопатой кожурки выгребай! – обратилась свекровь к председателю Фоме Неверину.
- А ты за что трудодни получашь! Вот и выгребай, Федоровна! – заржал Демьян Березкин, конюх.